Бизнес - класс

- Доволен? Довел парня до точки? Отец называется. Другие отцы за детей насмерть стоят. А этот...Ну что с того, что мальчишка немножко денег бы подзаработал? Кому от этого хуже? - Да пойми ты, курица! Нельзя начинать жизнь со взяток. С них начнешь, ими и кончишь!

- О господи! Говорить с тобой - как под водой кричать. Сорок два года и полный идиот. Что теперь делать-то собираешься? Ты ж сына так потеряешь. А мне как с тобой жить после этого? Вот скажи, как ты нам с детьми в глаза смотреть после этого будешь?

- Пожалуй, что уходить мне надо из дома, - всего минуту назад Коломнин и не помышлял об этом. А, выговорив, понял, что решение созревало в нем давно. Все равно как мы живем - это не жизнь.

- Опять? - съязвила жена.

- Да нет, окончательно надумал. В чем-в чем, а в этом он прав: чего в самом деле мучим друг друга? Квартиру, само собой, вам.

- Это даже не обсуждается. А детей, стало быть, на мои плечи?

- Детей?.. Да есть у меня на книжке деньги. Куплю Дмитрию квартиру, раз так рвется.

- Двухкомнатную! - потребовала жена.

- Двухкомнатную? Так это, считай, все, что у меня отложено... - Коломнин задумался. Но не о том теперь голова болела. - Что ж? Пусть двухкомнатную. Проживу на даче.

Дачу эту на берегу Истры он уж лет пять отстраивал, где сам, где чужими руками, но - своими деньгами. В последнее лето выложил печку. До весны перекантуется.

- Даже так? Что ж, вольному воля, - жена обескураженно покачала головой. Силой держать не стану. Ишь, как допекло-то! Или сударушку какую завел?

Она ухмыльнулась презрительно.

- Завел. И тут же потерял, - дернул черт за язык Коломнина.

Лицо Галины, до того несколько потерянное, исказилось яростью.

- Дачу тоже отдашь! - отчеканила она. - У нас еще дочь растет. А на баб своих заработаешь!.. Ты что это улыбаешься, кобелюга?!

- Разве? - удивился Коломнин. - Так, подумалось.

Ну не говорить же в самом деле, что представилась ему вдруг Лариса, и такое томление почувствовал в предвкушении встречи, что хоть пешком беги аж до самой Сибири.

- У меня утром самолет. Пожалуй, соберусь прямо сейчас, да и поеду в аэропорт. Все равно не засну. А вещи, какие отдашь, приготовь, - заберу по приезде, - попросил Коломнин.

Не было в нем ни задиристости, не попыток выяснить отношения. Одна глубокая опустошенность.

И оттого поняла Галина, что не очередная у них размолвка. А заканчивается сегодня двадцатилетняя полоса жизни. И впереди - должно быть, одинокое старение. Схлынули в никуда приготовленные изощренные насмешки, на которые за годы семейной жизни стала мастерицей. Опустилась в кресло и - тихонько завыла.

Томильск. Лицезрение патриарха

В аэропорту Томильска Коломнина и Богаченкова встретил управляющий местным филиалом Симан Ашотович Хачатрян - хрупкий молодой человек с косматой и массивной, предназначенной для другого тела головой.

- Рад, что именно вы приехали, - он с чувством пожал руку Коломнина, не обратив внимания на мнущегося Богаченкова. Как и многие менеджеры новой банковской волны, в вопросах субординации был он чрезвычайно щепетилен. Во всяком случае стоящему в некотором отдалении шоферу - мужчине лет пятидесяти он лишь коротко кивнул в сторону сумки начальника управления экономической безопасности. Сам же, похватив Коломнина под локоток, повлек его к выходу.

Богаченков безропотно поволокся следом.

- Так почему же рад именно мне? - Коломнин, выйдя из здания, поспешно прикрылся шарфом от обрушившейся поземки.

- Так ситуация как бы совершенно нестандартная. Чтоб глубоко разобраться, особые тонкость и деликатность нужны. А вам их не занимать.

- Что, Симан, вляпался по самое некуда? - без труда сообразил Коломнин, уж больно дубоватым оказался комплимент.

- Это не совсем верная формулировка, - со вздохом отреагировал Хачатрян и поспешно, оттеснив водителя, распахнул перед гостем дверцу банковского "Вольво". - Тут важно оценить перспективы в целом. Мы сейчас сразу проскочим в "Нафту-М" - я уже договорился о встрече. А по дороге попытаюсь самое основное довести. Буквально пунктиром.

- Ну, если только пунктиром, - Коломнин прильнул к окну, торопясь разглядеть новый город до того, как окончательно стемнеет.

Странное впечатление производил старинный сибирский Томильск. Обгрызанный, то и дело ухавший ямами асфальт беспрестанно петлял меж деревянными, куце освещенными улочками, на которых выделялись немногочисленные двухэтажные дома с кирпичным низом. И вдруг - поворот, и перед тобой ликующий огнями особняк из тонированного стекла. Бок к боку еще один. Попузатестей. Явно гордящийся перед первым. За ним, на куцей тусклой площади - памятник бородатому, сильно смахивающему на удачливого браконьера мужику с надписью на постаменте "Покорителю Сибири Ермаку". Опять - поворот, и город ухается в полную, беспросветную темень, а асфальт и вовсе переходит в булыжную, щербатую мостовую, в низинах залитую грязью.