Бизнес-леди и ее дочь

Предупреждение Артема возымело действие, и Дашу больше никто не трогал; Наташка вела себя, как никогда, тихо, поэтому жизнь погрузилась в привычную рутину, с легкими всплесками отношений на переменах.

В большом перерыве Даша с Настей, как всегда, отправились в столовую, но по дороге им встретилась группа старшеклассниц, среди которых была и Ритка.

…Курить ведь, небось, пошли,  – ни с того ни с сего вспомнила Даша, – надо все-таки убедиться…

Для чего в этом надо убеждаться, она сама не знала – наверное, сработал инстинкт, пробуждающий в людях непреодолимое желание обладать чужими тайнами.

– Я сейчас. Пока очередь займи, – бросила она Насте.

Сбежав по лестнице, Даша несколько минут стояла на улице среди визжавших в бессмысленном восторге малышей, и ждала, пока старшеклассницы скроются за углом; потом пошла следом – туда, где асфальт был густо усыпан «бычками», а стены исписаны десятками признаний в любви. Малыши сюда старались не заглядывать, боясь получить «по ушам» – каста курильщиков не любила посторонних, но Даша сделала вид, что не смотрит в их сторону, а оглядывалась, будто ища кого-то. Впрочем, и одного взгляда ей хватило, чтоб увидеть, как Ритка, по-киношному элегантно, стряхивала пепел, стуча пальчиком по длинной тонкой сигарете.

…Что и требовалось доказать!.. Только кому требовалось и зачем?.. Даша пошла обратно, размышляя, что дало ей новое знание. Скорее всего, ничего. Единственное, что приходило в голову, было приятное осознание всеобщего безбоязненного нарушения законов и обещаний – именно так в ее понимании и выглядело мудрёное понятие, «демократия», которым с экрана телевизора постоянно козырял Президент.

Два последних урока прошли без происшествий – все происшествия начались потом, когда после занятий, как обычно, пришла Лариса Ивановна. После стандартных вопросов и стандартных ответов по итогам дня она подошла к Гороховой.

– Что-то не могу я дозвониться твоему отцу ни по одному номеру. Может, ты циферки перепутала?

– Я все правильно сказала, – покраснев, Наташка встала.

– Сделаем так, – Лариса Ивановна оперлась о парту, – давай все-таки дневник – я там напишу, а чтоб ты опять не сжульничала, отец рядом пусть напишет, когда придет. Понятно?

– Да, – Наташка нехотя полезла в рюкзак, но вдруг принялась интенсивно шарить внутри.

– Что, теперь дневник исчез? – засмеялась Лариса Ивановна, а за ней и весь класс.

– Нет, – Наташка подняла растерянный взгляд, – планшет…

В первый момент Даша инстинктивно испугалась, но на нее никто даже не взглянул, к тому же Грошев крикнул:

– Да ты сама его, небось, спрятала! Называется, «подстава»!

Лариса Ивановна взяла Наташкин рюкзак и вытряхнула содержимое – дневник оказался на месте, а планшет, и правда, отсутствовал.

– Он же был! Галь, скажи! – Наташа повернулась к Галке Саенко, сидевшей рядом, и та кивнула, – куда я его спрячу?

– Школа, Наташ, большая. Пошли, поищем! – вскочил Артем, – начнем с женского туалета.

Класс снова засмеялся, и Лариса Ивановна повысила голос:

– Ефремов, сядь! Наташ, учитывая, как ты всех обманывала с дневником, предположение Грошева имеет право на жизнь. Или ты хочешь сказать, что это опять сделала Скворцова?

– Я и к парте ее не подходила! – не выдержала Даша.

– Успокойся, – Лариса Ивановна сделала жест, показывая, что ни в чем ее не обвиняет, и снова обратилась к Наташке, – над шуткой смеются один раз; второй – это уже не смешно.

Наташа, видимо, решив, что искать планшет никто не собирается, заплакала. Глядя на нее, Лариса Ивановна вздохнула.

– Хорошо, Наташ. Но если мы сейчас ничего не найдем, то… ну, не знаю, как ты будешь дальше учиться вместе с ребятами, – она повернулась к классу, – ребята, давайте закроем этот вопрос раз и навсегда. Я не полицейский и никого не могу принуждать, но покажите, пожалуйста, Наташе свои рюкзаки и потом можете идти домой.

– Да, пожалуйста! – Даша вскочила первой, пытаясь расстегнуть заклинившую от резкого движения «молнию», – смотри, сука!

– Даша! – Лариса Ивановна всплеснула руками, – нельзя так ругаться! Ты же девочка!

– А чего она?! – Даша оглянулась. В ее глазах была и ярость, и слезы, – на хрен, мне сдалась ее «доска»!

– Дашенька, успокойся, – учительница обняла ее, прижала к себе, – иди домой. Уж ты, точно, ничего не брала. Иди, а мы тут сами сейчас разберемся.

Ситуация менялась так стремительно, что Даша не догадалась даже сказать «спасибо» и «до свидания», а молча закинула рюкзак на плечо и вышла, хлопнув дверью.

– А мы продолжим, – Лариса Ивановна вышла на середину класса, – кто еще хочет доказать Наташе свою честность?

– Вообще-то, у нас в стране презумпция невиновности, – заметил грамотный в таких вопросах Грошев.

– Согласна, – Лариса Ивановна кивнула, – но я ж никого и не заставляю. Я спрашиваю – кто хочет, то есть добровольно.

– Если добровольно, запросто! – Грошев кинул перед Наташкой папку, заменявшую ему рюкзак, – ищи. Что найдешь, твое. Только сигареты не трогай.

– Паш, а ты что, куришь?..

– Нет, Лариса Ивановна, – засмеялся Грошев, – для друзей ношу. А то, знаете, «друзья» встретят во дворе – дай закурить…

Фраза внесла долгожданную разрядку – оцепенение спало; все засмеялись, и пока Наташа копалось в тетрадках Грошева, Настя встала следующей.

– Может, это я его сперла? Типа, как Дашкина подруга?..