Бизнес-мама и компания с оборотом 500 миллионов в год. Три года. Двое детей. Нулевые инвестиции

Эта книга не тренинг личностного роста, где написано: «Беги, бери, залезай в мусорку, если надо, и сделай». Потому что за пиком бывает выгорание. Тут про гармонию процесса и результата, про «быть в ресурсе, но добиваться».

Эта книга о тех самых граблях, которые вырастили мне приличный рог и на которые вам наступать не нужно.

Если вас все устраивает в жизни здесь и сейчас, закройте эту книгу. Она вам не нужна.

Но вряд ли вы бы взяли с полки «БИЗНЕС-МАМУ», если у вас не срезонировало где-то внутри. И да, я уверена, что прочтение этой книги в вас что-то изменит. Поэтому ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ СЖЕЧЬ. Шутка.

Просто не читайте, если не хотите задумываться и ломать свою норку комфорта.

Предыстория

Я родилась в Ленинграде, в самом северном мегаполисе мира. Из роддома меня принесли в общежитие Института советской торговли. Мама приехала из маленького уральского города со странным названием Туймазы получать высшее образование, папа – из Новосибирска учиться в аспирантуре. Там на почве студенческой любви зачали автора этого произведения, скоропалительно женились серой северной осенью, и 7 мая 1987 года появилась я.

Маму распределили шеф-поваром в пансионат «Ленинградец» и дали комнату в поселке Молодежное, на самом краю Курортного района Северной столицы.

Папа должен был строить карьеру профессора, и это была очень перспективная история. Но Союз дал трещину и таки раскололся. Доцентам в институте платили копейки.

Сколько я себя помню, мама всегда что-то предпринимала. Сначала она шила на заказ вещи по выкройкам из журнала «Бурда». В дефиците была не только одежда, но и сами эти журналы. Их проклеивали, чтобы не развалились, калькой, как и учебники в 90-х. Лет через двадцать, когда я выбросила эти журналы, мама на меня жутко ругалась!

Мама обшивала модниц поселка Молодежное. Потом мой дед из города Туймазы организовал там кооператив по пошиву одежды, присылал модные штаны с лампасами на реализацию. Папа шел по вечерам в санаторий «Черная речка» и продавал эти штаны отдыхающим.

Когда тема «сдулась», мама решила заниматься кондитерским производством. К этому времени мы обменяли нашу комнату в коммуналке на отдельную однушку на пятом этаже без лифта. В пять лет отроду мы гуляли одни, всем двором, пока мама пекла первые торты и пирожные, чтобы сдать в ближайший продуктовый.

Тема зашла, и тогда производство вышло на новый левел. Мама сняла цех в пионерском лагере «Заря», чтобы работать в большем масштабе. Делала все по-прежнему одна. Со временем бизнес немного менялся, менялись цеха, появлялись первые сотрудники, на смену корзиночкам с кремом пришло печенье курабье.

Каждое лето меня отправляли к бабушке в Новосибирск. Мы жили на даче, купались в речке, ели домашние помидоры «Бычье сердце» и пирожки со щавелем. Постоянно бегали босиком… Это были потрясающие каникулы. Но когда я стала старше и могла проводить в каникулы время одна без родителей, меня отправлять перестали… «Ну что тебе там делать?» – говорила мне мама.

Я пошла в среднюю школу № 447. На 1 сентября мама сшила мне сарафан из красного бархата, то ли из занавески, то ли из ее старого платья. Мы отмечали событие в ресторане, мне кажется, впервые в моей сознательной жизни.

Потом каждое 1 сентября я ждала ресторан, но его больше не случалось.

Младшие классы школы почему-то располагались в одном из корпусов другого пионерского лагеря, и на завтрак мы ходили пешком в основное здание школы – 20 минут туда и 20 обратно.

Когда мне было 10 лет, неожиданно родилась Ника, моя младшая сестренка. Мы переехали в двухкомнатную квартиру. Папе пришлось уволиться из института, а маме погрузиться в уход за ребенком.

10 лет я была одним и любимым ребенком. Потом мне предложили мгновенно повзрослеть, так как появился другой маленький ребенок. Отношения в семье стали напряженные. Помню, как в тот период часто плакала одна в своей комнате. Кто в 90-е думал о психологии детей?

Когда мне было 13 лет, мама снова вернулась в активную работу, да так, что мне пришлось еще раз резко повзрослеть. На меня вдруг свалился весь быт: уборка, готовка. Частенько это накладывалось на обязанности сидеть с трехлетней Никой. Однажды родители привезли большой мешок огурцов, и мы вдвоем с малышкой насолили 20 трехлитровых банок.

В школе мы покуривали за углом и иногда пили водку. Если ты не в тусовке, значит, ты синий чулок и заучка. Учеба давалась мне легко, и поэтому, несмотря на постоянные двойки за поведение, мне удалось получить серебряную медаль.

В старших классах мы переехали в свой дом, в общем-то, из-за затеи со стройкой маме и пришлось пропадать днями и ночами на работе. Я помню как сейчас, что однажды в моей маленькой голове сформировался очень важный вопрос: «Мама, работа же нужна для жизни. А у нас жизнь – ради работы!»

Видимо, коуч во мне не заинтересовал родителей.

Однако перенапряжение не прошло просто так. Мама слегла, у нее постоянно было высокое давление и панические атаки. Она боялась оставаться одна дома, и папе приходилось проводить время с ней. Бизнес растворился, и наступило безденежье.