Бизнес-план неземной любви

– Я не скажу, не бойся, никому не скажу, – с жаром заверила Леля, понимая, о чем идет речь, но не выспрашивая подробности. Она присела рядом с Евой, впервые заговорила об их бедственном положении: – Как думаешь, мы выйдем отсюда?

– Выйдем.

– Ты веришь в это?

– Верю. Иначе тебя не заставляли бы говорить с отцом.

– Мы с тобой думали, что я говорю с папой, а они записали мой голос на диктофон.

– Все равно.

– А почему тебя не записали?

– Не знаю. Раз и меня держат здесь, значит, им что-то нужно получить от твоего отца.

– Деньги, – презрительно фыркнула Леля.

– Может быть.

– Я точно знаю, сто раз по телику видела, как крадут людей и требуют у родственников за них деньги. Маму жалко. Представляю, как ей там…

Ева погладила ее по плечу:

– Не думай об этом. Вот увидишь, все кончится хорошо. У тебя есть мальчик?

– Два. Гарик и Пестик.

– А кто нравится больше?

– Оба нравятся.

– Ты целовалась? – улыбнулась Ева, Леля потупилась. – С кем?

– С обоими. Я то с одним ссорюсь, то с другим. Когда в ссоре с Гариком, хожу с Пестиком, потом наоборот. А иногда прогоняю обоих, потом все возвращается назад…

– Мда, тяжело тебе дается выбор.

И вдруг Леля задала вопрос на скользкую тему:

– А ты почему выбрала моего отца? Он ведь старый.

Ева смутилась, опустила голову, с минуту молчала, потом все же заговорила стеснительно или неуверенно:

– Понимаешь, бывает, человек не может объяснить, почему он поступает так, а не по-другому.

– А ты попытайся, я пойму.

– Давай не будем говорить об этом?

В общем, девушки поладили, впрочем, в их положении ничего другого не оставалось. И вот опять он пришел, увел Еву. Снова наступило тягомотное ожидание, когда не знаешь, вернется ли Ева, что будет с тобой через час. Иногда Леля проваливалась в черную яму, а потом, заваливаясь набок, вздрагивала и принимала прежнюю позу. Оставаясь одна, она боялась спать, боялась тишины – в подвале не слышно, что происходило наверху, боялась приближающихся шагов. А они раздались, открылась крышка люка, Ева сошла вниз.

– Наконец-то, – с облегчением вздохнула Леля. – Мне казалось, ты не вернешься.

Странной была Ева, обе руки прижимала к животу, обхватив его, дрожала, лихорадочно водила по подвалу глазами. Леля подошла к ней:

– Что с тобой? Тебя били?

Ева отрицательно мотнула головой несколько раз, взглянула на Лелю расширенными и полоумными глазами, напугавшими девчонку еще больше, шепотом произнесла:

– Смотри, что у меня есть.

Она расстегнула пиджак, а за поясом брюк был пистолет! Леля глухо вскрикнула, зажала рот обеими ладонями, таращилась на Еву, которая тут же запахнула пиджак, съежилась и очередной раз обвела глазами подвал:

– Его надо спрятать…

– Это настоящий? – вымолвила Леля с ужасом.

– Конечно. Зачем им ненастоящий? Господи, куда же спрятать?

– Где ты его взяла? – свистящим шепотом спросила Леля.

– Он лежал на столе.

– Украла?!!

Ева посмотрела на нее, как на дурочку. Разумеется, украла.

– Просто взяла, – сказала она. – Там два пистолета лежало, один я взяла, когда этот… что приходит за мной, отвлекся.

– С ума сошла? Лучше б ты убежала, когда он отвлекся, – отругала ее Леля. – Ты представляешь, что они с нами сделают?

– Пусть найдут сначала. А оттуда, – кивнула она наверх, схватив со стола ложку, – не убежишь, я проверяла.

Ева ринулась к туалету. Собственно, какой это туалет! Унитаз и раковина с краном, отгороженные хлипким фанерным щитом, можно сказать, подвал со всеми удобствами. Туда, за фанерный щит, и пошла Ева, возилась, бесконечно долго возилась. Куда она прячет пистолет, не в унитаз же! Леля поглядывала на люк – на фанерный щит, на люк – на щит… Несмело шагнула к Еве, которая сидела на корточках возле унитаза, снова на люк. Леля вскинула глаза, ей казалось, сейчас оттуда спустятся три сволочи и… Ой, что они с ними сделают, ой, что будет… Под ногой скрипнула половица, Леля застыла как вкопанная.

А Ева пыталась черенком ложки вырыть ямку в земле, где пол был не вымощен. Но земля, утрамбованная, как камень, не поддавалась. Ева села, облокотившись спиной о стену:

– Не получается…

– Половицы, – промямлила Леля.

– Что? – взглянула на нее Ева.

– Если поддеть половицу, – смотрела под ноги Леля, – она поднимется, потому что гвозди прогнили…

Ева ринулась к ней, присела. Но что-то ее не устроило, она поползла на четвереньках, ощупывая прогнившие доски. Под столом нашла то, что искала – короткую и державшуюся на честном слове половицу, протянула руку:

– Дай ложку!

Леля подала ей ложку, сама схватила вторую и тоже залезла под стол, где вдвоем было страшно тесно. Обе лихорадочно поддевали гвозди, мешая друг другу, один выскочил, Леля едва не закричала от радости, принялась активно поднимать черенком ложки половицу.

– Осторожно, не сломай доску, – предупредила Ева, расшатывая пальцами гвоздик, который удалось немного вытащить. – Они ничего не должны заметить.