Бизнес-план трех богатырей

Узнав, что учудила дочь, Мария Антоновна заорала так, что услышал весь дом.

– Дура! Ой, дура! Если я помру, наша двушка государству отойдет. Совсем ума у девки нет.

Альбина завопила в ответ:

– Не нужны нам, мама, твои квадратные метры, свои имеем. Не лезь в нашу семью. Самостоятельно хотим жить с Эдиком.

Бурный разговор случился летом во дворе, все бабы, сидевшие на лавочках, стали его свидетелями.

Отношения были разорваны, Мария Антоновна обменяла квартиру, уехала жить на море и перестала общаться с дочерью, а та вместе с мужем начала чудить по полной программе. То возьмет гитару и поет несколько часов во дворе, то выкрасит асфальт перед домом в розовый цвет, то пойдет гулять ночью, в мороз, с новорожденной Ирочкой.

– Это она от безделья с ума сходит, – решили местные кумушки, – не работает, за дочкой плохо следит, вечно та у нее грязная, в мятых платьях. Целыми днями ничего не делает, поэтому и блажит.

А у Эдика карьера пошла в гору, после окончания института он снялся в кинофильме, правда, главным героем не стал, но ведь Станиславский говорил: «Нет маленьких ролей, есть маленькие актеры».

После того как фильм показали по телевидению, Эдик задрал нос, перестал здороваться с соседями. Аля тоже ходила по двору, делая вид, что ни с кем не знакома. А тете Дусе, которую молодая женщина наняла раз в месяц отмывать ее грязную квартиру, Альбина один раз похвасталась:

– Мы отсюда скоро уедем.

– Куда? – удивилась Евдокия.

– В дом на Тверской, из окон которого Кремль виден, – объявила Аля, – Эдик пробуется на главную роль в кино про Ленина. Ему Госпремию сразу дадут.

Глава 19

Баба Дуся отхлебнула из чашки чаю.

– Загордились они страшно, а пришлось лицом в грязь падать. Уж что там с фильмом про Ленина случилось, понятия не имею, но Эдик больше нигде никогда не снимался. Он в каком-то театре играл, потом пристроился на завод пластмассовых изделий. Ты молодая, не знаешь, что раньше почти при каждом предприятии народный коллектив имелся, они на смотры всякие ездили. Эдик с рабочими разные пьесы ставил. Альбина тоже на службу пошла, образование она толковое не получила, еле-еле школу окончила, замуж вышла, девочку родила, наплевала на учебу. Небось думала, что станет женой знаменитого актера, купит шубу, кофе ей в кровать прислуга по утрам подавать будет. А не получилось. Сначала-то они с Эдиком неплохо жили, бедно, правда, но с надеждой на светлое будущее. Но когда Ирке пять лет исполнилось, Аля сообразила: не будет у нее ни норковой дохи, ни напитков в койку, и начались у них с Эдиком скандалы. Жена его упрекала, что она лишней копейки не имеет, а он на нее бросался с криком:

– Жадность вперед тебя на свет появилась. Из-за твоего сребролюбия я с рабочими вожусь, на заводе в клубе служу. Кто мне в уши дудел: «В государственном театре у тебя оклад никакой будет, а у нас ребенок. Ступай на производство, там и паек продуктовый, и сто десять рублей каждый месяц, плюс премия в конце года». Я пошел тебе навстречу, а ты опять недовольна!

Лаялись они собаками, дрались, мебелью швырялись. Устроят родители бучу, Ирка к соседям стучится.

– Помогите, мама с папой дерутся, мне страшно.

Наутро, глядь, у девочки глаз подбит, это ее кто-то из взрослых кулаком погладил за то, что посторонним про семейные будни доложила.

Баба Дуся взяла конфету и развернула ее.

– Нехорошо чревоугодничать, но уж больно я сладкое люблю, давно настоящий шоколад не пробовала. Если денег наскребу, карамелек чуток беру или леденцы.

Хозяйка откусила от трюфеля и закатила глаза.

– М-м-м! Наслаждение! Мне Иру жалко было, один раз я Але сказала:

– Перестаньте ребенка бить! Иначе в милицию пойду.

Муркина неожиданно начала жаловаться:

– Сплошное разочарование, а не девчонка. Эдик из нее актрису сделать хочет, а Ирка никак простой стишок не запомнит.

Я так и села! Актрису! Да она еще в школу не ходит!

Альбина руки в боки уперла.

– Самый возраст! Эдик гениальный режиссер, он из дочки воспитает Мэрилин Монро. Лучше всех она будет, большие роли на экране сыграет. Мы на Тверскую переедем, Эдика главным постановщиком всех фильмов в России назначат.

И несет чушь без остановки. Я ее слушаю и думаю: «Ой, беда! Плохо, когда родители за счет детей свои несбывшиеся желания исполнить хотят. Ничего не получится».

Баба Дуся аккуратно сложила фартук.

– Ирке семь лет было, когда Эдуард в ней разочаровался. Пришла я утром к ним полы мыть. Задолжали мне Муркины за работу немалую сумму, Аля отдать обещалась, да все никак. Вхожу в квартиру, думаю, никого в ней нет, старшие на работе, Ира в саду, а у меня ключ был. И слышу из маленькой комнатки:

– Тетя Дуся, попить дайте.

Я в детскую вхожу… Матерь Божья! У ребенка вместо лица синяк, нос разбит, глаза опухли. Я перепугалась, хотела врача вызвать, а девочка зарыдала…

Баба Дуся сложила руки на груди.