Бизнес-план трех богатырей

Как-то раз Нина прибежала к Ровиным навестить Алисию, не предупредив няню о своем визите, и застала ее на пороге. Та вместе с Серафимой Семеновной собралась в театр. На дворе стояло жаркое душное лето.

– Можно я у вас помоюсь? – заныла Нинуша. – Дома горячую воду отключили, а я, глупая, бойлер себе в пентхаусе не поставила. Непременно это сделаю.

– Так ты не меня хотела видеть, а душ принять, – усмехнулась Алисия.

– Да, – честно ответила Нина.

– Откровенность надо поощрять, – кивнула няня, – мойся сколько хочешь. Ровины ушли в гости, когда будешь уходить, захлопни дверь и подергай за ручку, удостоверься, что замок защелкнулся. В кладовке есть шарлотка, угощайся, там же возьми пачку фруктового чая, очень вкусный.

Нина приняла душ и решила угоститься пирогом, она не стала одеваться, обмотанная полотенцем вошла в кладовку, которая прилегала к кухне, начала рыться на полках в поисках чая и вдруг услышала голос Руфины Григорьевны:

– Наум! Сядь!

– Какого черта ты меня сюда приволокла? – зашумел Наум.

– Только тут мы можем без посторонних ушей поговорить. У нас с тобой договор!

– Ну?

– Ты его помнишь?

Наум закашлялся. Нина стояла, боясь пошевелиться. Чулан для продуктов запирался снаружи на замок, изнутри на щеколду. В стене между кухней и кладовкой под самым потолком было вентиляционное отверстие, прикрытое решеткой. Звукоизоляция в построенном в начале двадцатого века здании была прекрасной. Но благодаря отверстию воздуховода в стене Ниночка отлично слышала не предназначенный для ее ушей разговор. А Ровины беседовали предельно откровенно, им и в голову не могло прийти, что в чулане кто-то есть. Нина понимала, что не может выйти, боялась пошевелиться и на всякий случай осторожно задвинула щеколду. Если Руфине или Науму придет в голову зайти в кладовку с припасами, дверь не откроется, но это не удивит Ровиных, они подумают, что Алисия заперла чуланчик. Правда, няня никогда так не поступала, зачем ей уносить ключ с собой? И ключа-то не было! Алисия давным-давно его куда-то задевала. Но Нина надеялась, что Руфина ничего не заподозрит, и внимала беседе, которую совершенно не хотела подслушивать. Так уж вышло. Почему же она сразу, едва услышав разговор, не крикнула:

«Добрый день! Это я, Нина, пришла душ принять!»

Да потому, что Нина растерялась, а Ровины сразу начали жесткий разговор. Услышав первые фразы, Нина сообразила: ни в коем случае нельзя выдавать себя, это чревато полным разрывом отношений с Наумом Модестовичем. Ну и, что греха таить, ей стало любопытно, о каком договоре идет речь.

Глава 35

– Помню, – буркнул Наум.

– Да? А вот я полагаю, что ты забыл, – не согласилась Руфина. – Как мы договорились, а? Ну-ка, расскажи!

– Прекрати! – велел художник.

– Нет, – возразила жена, – ты вбил себе в голову, что твои дети от другого мужчины.

– Это так и есть, – взвизгнул Наум. – Почему у нас долго не было наследников?

– Бог не давал, – ответила жена.

– Потом ты одна отправилась отдыхать на море, и Господь послал тебе беременность? – захохотал супруг. – Я не такой идиот.

Спор становился все жарче.

– Забыл, что я постоянно лечилась? – вопрошала Руфина.

– И это не помогало.

– Капля камень точит.

– Вот и тебе кто-то наточил! Почему бесталанные дураки родились? Не тянет их к живописи.

– Такая генетика.

– Все Ровины, без исключения, рисовали. А эти нет?!

– Все-все, – передразнила мужа Руфина. – До какого колена ты родню свою знаешь? Как звали прапрапрапрадеда? А?

Наум Модестович молчал.

– То-то и оно! – выпалила Руфина. – Возможно, только те, чьи имена ты слышал, увлекались живописью. Вероятно, какой-нибудь прапрапра и так далее стихи и музыку, как Юра, сочинял. Наум, это твои дети.

– Расскажите, цветы золотые, – дурашливо пропел супруг, – какого черта ты опять разговор на старую тему затеяла.

– Ты прав, – неожиданно согласилась супруга, – бесполезная беседа, ты ведешь себя как осел, не желаешь анализ ДНК сделать.

– …! – выругался художник. – Мы все обсудили, пережевали, договорились жить мирно, и опять?

– Мы с тобой составили договор, – спокойным тоном продолжала Руфина. – Ты прекращаешь морально издеваться надо мной и детьми. Более никаких упреков в бесталанности в адрес Риммы и Юры. Ты даешь деньги на их содержание, алименты. Я перестаю тебя ругать за отсутствие отцовских чувств. Тема моего прелюбодеяния закрыта. Мы в разводе. Но официально ничего не предпринимаем, никто о крушении семьи не знает. Нам не нужны вой в прессе, сочувствие друзей. У нас все хорошо. Я не позорю тебя, не завожу открыто никаких отношений. Ты не выводишь в свет любовниц. Мы оба ради собственного спокойствия и благополучия соблюдаем приличия и кое-куда ходим вместе. И тебя, и меня этот договор устраивал. Но в нем был еще один пункт.

– Да, – мрачно подтвердил Наум.

– Ты хотел своего ребенка.

– Да.

– Талантливого художника.

– Да.

– И мы договорились. Находим вместе подходящую женщину, платим ей, она рожает дитя, к которому перейдет твой талант.

– Да.