Бизнес-приключения. 12 классических историй Уолл-cтрит

Вот новость вкратце: решительные действия по спасению фунта стерлингов, в которые Федеральный резервный банк не только был вовлечен, но и участвовал в их организации, будут поддержаны государственными — или, как их называют, центральными — банками ведущих некоммунистических стран сразу после открытия следующих торгов на лондонских и континентальных рынках, то есть между четырьмя и пятью часами утра по нью-йоркскому времени. Британия стояла на грани банкротства. Причиной стал огромный внешнеторговый дефицит прошлых месяцев, приведший к потере Английским банком золота и долларовых резервов. Во всем мире опасались, что новое лейбористское правительство решит — добровольно или вынужденно — облегчить положение девальвацией фунта ниже текущего долларового паритета, то есть ниже 2,8 до более низкого уровня. Это привело бы к волне продажи фунтов хеджерами и спекулянтами на международных валютных рынках. Английский банк, выполняя взятые на себя обязательства поддерживать рыночную цену фунта на уровне не ниже 2,78 долл., тратил миллионы долларов в день, расточая резервы, суммарный объем которых дошел до низшей точки за много лет — 2 млрд долл.

Единственная надежда — в результате массированных коллективных усилий за рекордно короткое время (пока не стало слишком поздно) собрать для Британии у центральных банков богатых европейских стран неслыханную сумму в краткосрочных долларовых кредитах. Получив на руки кредит, Английский банк, как надеялись, сможет скупать фунты так решительно, что спекулятивная атака ослабнет, выдохнется и наконец отхлынет, дав Британии время привести в порядок экономические дела. Какой конкретно должна быть сумма, достаточная для спасения фунта, было пока неясно. На предварительном обсуждении руководители валютных отделений банков США и Британии пришли к выводу, что потребуется не меньше 2 млрд долл., а возможно, и больше. Соединенные Штаты через Федеральный резервный банк Нью-Йорка и подчинявшийся министерству финансов экспортно-импортный банк обязались выделить в помощь Английскому банку 1 млрд долл. Осталось убедить другие ведущие центральные континентальные банки дополнительно одолжить сумму больше 1 млрд долл. Ни о чем подобном континентальные банки еще никто не просил ни через сеть свопов, ни как-то иначе. В сентябре 1964 года континентальная Европа уже оказывала фунту экстренную помощь, собрав рекордную сумму в 500 млн долл. Теперь, когда полмиллиарда были потрачены, а фунт оказался в еще худшей ситуации, центральные банки призвали дать сумму вдвое, втрое или впятеро большую. Большое испытание для духа сотрудничества и чувства милосердия. Вероятно, в тот вечер Хэйс думал именно об этом.

Мысли о завтрашних событиях мешали сосредоточиться на Корфу. К тому же завтра в четыре утра за ним должна была приехать машина из банка, и следовало лечь спать. Пока Хэйс готовился отходить ко сну, миссис Хэйс сказала, что его ранний подъем должен был бы вызвать у нее сочувствие, но муж с таким нетерпением ждет событий завтрашнего дня, что она не испытывает ничего, кроме зависти.

Между тем на Либерти-стрит Кумбс как убитый проспал до звонка будильника в половине четвертого утра по нью-йоркскому времени, когда в Лондоне было 8:30, а в континентальных европейских столицах 9:30. Череда международных валютных кризисов, задевавших Европу, так приучила Кумбса к разнице во времени, что он начал мыслить в категориях европейского времени. Так, восемь утра в Нью-Йорке он называл «временем обеда», а девять — «второй половиной дня». Так что проснулся он, по своим понятиям, «утром», хотя над Либерти-стрит в тот момент тускло светили звезды. Кумбс оделся, спустился в свой кабинет на десятом этаже, где его накормила завтраком ночная смена банковской столовой, и принялся звонить в центральные банки некоммунистического мира. Все звонки проходили через одного оператора, обслуживавшего коммутатор Федерального резервного банка в нерабочее время. Все звонки пользовались приоритетом как имеющие государственную важность, но в данном случае этой привилегией воспользоваться не пришлось: в 4:15 утра, когда Кумбс снял с рычага телефонную трубку, линия была совершенно свободна.