Бизнес-центр

За следующие несколько дней Сергей облазил бизнес-центр вдоль и поперёк. Во-первых, он с некоторым облегчением убедился, что побега через канализацию не получится. Трубы уходили в замурованную стену в глубине подвала – это всё, что ему удалось, буквально выражаясь, нащупать. Во-вторых, он написал шоколадкой на найденном листе бумаги «Здесь люди! 6 этаж» и прикрепил послание напротив решётки на жвачку. Её он отковырял из-под стола и разжевал, наплевав на брезгливость – чтобы приклеилась.

Ещё Сергей решил проблему обогрева. Он нашёл несколько мусорных мешков бумаги, пережёванной шредером, пустую зажигалку в урне курилки и пачку тампонов, забытую некоей дамой в ящике стола. Вата из женского средства гигиены помогла развести огонь, ведь разжечь маленькой искрой плотную офисную бумагу невероятно сложно. Жаровней служил корпус системника, а топливом части мебели, выломанные при помощи рук и ног. От таких дров шёл противный запах горелого клея, но зато полыхало ярко и жарко.

Заодно Сергей обнаружил, что датчики пожарной безопасности без электричества тоже не работают, хотя должны. Он даже расплавил один, поднеся горящую палку. Но когда начал тлеть потолок, испугался, что погибнет раньше, чем планировал и прекратил экспериментировать. За год работы в офис ни разу не заявлялись пожарные инспекторы с проверкой датчиков и кранов пожаротушения. Похоже, за всё время существования этого здания ничего подобного не случалось.

Сергей начал понемногу обживаться, превращая место работы в жилище. Ещё одной находкой – маленьким канцелярским ножом он с трудом напилил, а больше нарвал вышарканного ковролина с пола. Расстелил его на столе в несколько слоёв – вот и кровать. В отличие от кресла, на нём можно вытянуться. А сидя, как выяснилось, хорошо спалось только при очень сильном опьянении.

Большие куски ковролина он приспособил в качестве одеяла. Покрытие содержало неимоверное количество грязи и пыли, что не так заметно снаружи. Но зато тепло сохраняет.

Вентиляция без электричества тоже практически не работала. Чтобы не задохнуться в комнате, где горит костёр, юрист согревался в одном помещении, а спать уходил в уже обжитый кабинет начальника.

Еда хранилась на верхней полочке шкафа. Сергей подозревал, что в поисках пищи крысы способны преодолеть лестничные пролёты и технические полости, проникнув на шестой этаж. Ведь они теперь хотят есть так же, как и он.

Голодать оказалось ужасно. И самое противное в этом – понимание, что еда есть, лежит рядом, нужно только подойти к шкафу и взять. В эти моменты мозг отказывался осознавать, что если еду не экономить, то потом есть станет совсем нечего. Иногда Сергей срывался и хватал шоколадный батончик. Это не столько утоляло голод, сколько будило аппетит и жажду. В итоге он отнёс всю еду на последний этаж и долгие тёмные вечера боролся с желанием подняться и съесть всё в один присест. Пару раз ловил себя на лестнице, но спохватывался, грыз губы, выпивал немного воды и ложился в импровизированную кровать.

Наше поколение привыкло к тому, что еда всегда под рукой. Зачастую мы едим от скуки, но даже если нам очень интересно, всё равно жуём попкорн или чипсы, заедая впечатления в кинотеатре. Будто не в силах потерпеть без пищи два часа. Уму непостижимо, как жили люди раньше, если неурожай, голодомор или блокада Ленинграда. Хотя, во время и после войны голодал не только город на Неве. Сергей вспомнил рассказы его бабушки, как вся семья – мать и трое детей, ужинали одной лишь булкой серого хлеба, катая мякиш по столу в шарик, чтобы казалось вкуснее. А ведь они жили глубоко в тылу.

А что сейчас? Все эти раздумья – куда сходить на обед, какую еду заказать на ужин – индийскую или итальянскую, обжираловки в гостях у родственников, не представляющих застолья без двух-трёх майонезных салатов. Фастфуд на каждом шагу и свидания с девушками, обязательно включавшие в себя если не ресторан, то как минимум кофе с десертом. Попойки с друзьями не обходятся без огромной пиццы или другой обильной закуски.

Мы подсели на еду, это самый страшный наркотик. И несмотря на всё нарастающее стремление к здоровой пище, он держит в своих цепких лапах миллениалов. Что уж говорить о младшем поколении. Они не помнят пустых полок магазинов и пустых кошельков родителей.

Такие мысли не заставляли Сергея меньше хотеть есть. Думая, как плохо, что сейчас, не прикладывая никаких усилий, легко купить вредный гамбургер на каждом углу, он очень хотел этот гамбургер прямо здесь и сейчас. Он ощущал во рту вкус пережаренного мяса, уксусного кетчупа и сухой булки. Желудок сводило невыносимо. Казалось, что нечто подобное ощущают наркоманы во время ломки. Хорошо, что хотя бы бросил курить два года назад, благодаря Маше. Она не подпускала к себе, если пахло сигаретами.

Когда наступала ночь, коридоры бизнес-центра превращались в чёрные тоннели. Воображение, базируясь на детском страхе темноты, рисовало страшные силуэты. Сергей убеждал себя, что здесь никого, кроме него, нет. Но всё-таки иногда появлялось ощущение чужого присутствия.