Black Sabbath. Добро пожаловать в преисподнюю!

Отчаянно пытаясь выполнить требования перфекциониста Тони, который хотел добавить к звучанию Sabbath что-нибудь – что угодно, – группа перепробовала буквально все, пытаясь найти новые звуки и текстуры. Измученные кокаином, привидениями и плохими снами они часто тратили попусту целые часы.

– Мы целый день могли сидеть и пердеть, и ничего полезного у нас не получалось, – злился Тони. Впрочем, постепенно что-то все-таки начало получаться. – Мы всякие штуки придумывали, делали всякие ящики, и нам в голову приходили замечательные идеи: например, скидывали что-нибудь с пианино, закидывали что-то в пианино, а потом приставляли микрофоны к струнам пианино, чтобы получать разные звуки.

Билл однажды нашел в одной из пристроек замка наковальню и записал звук, с которым она падает в бочку с водой. Тони привез с собой необычные инструменты, которые, по его мнению, хорошо сочетались с вечным полуночным сумраком замка: скрипки, виолончели и даже волынки, которые прозвучали на закрывающем эпическом треке Spiral Architect, дав альбому его собственный «момент Stairway To Heaven».

Несмотря на всю напряженность, вызванную их новым, более тщательным подходом, в альбоме нашлось место и легкости. Тони полностью контролировал производство альбома, так что саунд Sabbath стал определяться уже не хулиганскими риффами и брутальными ритмами, а новым, сладкозвучным стилем, в котором нашлись украшательства даже для дикого, словно мамонт, риффа в песне, давшей название всему альбому – Sabbath Bloody Sabbath, с ее неожиданными поворотами, звенящими по-джазовому акустическими и электрогитарами и новым пульсирующим перегруженным басом Гизера. Эта песня не хуже, а возможно, даже и лучше, чем их классика всех времен вроде War Pigs и Iron Man.

После записи заглавного трека, с которого начался альбом, дело пошло на лад, и они довольно быстро сочинили остальные песни. Даже когда следующий номер на первой стороне пластинки, A National Acrobat, направляет звучание к прежней, узнаваемо зловещей территории Sabbath, – даже тогда этот переход выглядит таким гладким, таким полным пространства и времени, что кажется, что Айомми действительно вывел группу в совершенно новую звуковую галактику. С точки зрения текстов группа тоже хорошо повеселилась. Оззи поет «When worlds collide, I’m trapped inside my embryonic cell»[12], и на первый взгляд это похоже на типичное произведение Гизера Батлера, обожавшего Герберта Уэллса, но на самом деле, по его словам, A National Acrobat – это «песня об онанизме, только никто этого не понял». Или, если точнее, это песня об онанизме от лица сперматозоидов.

Собственно, единственный момент, где альбом провисает, – это едва ли не обязательный акустический инструментал под названием Fluff, названный в честь Алана «Флаффа» Фримена, который стал голосом рока на Radio One в семидесятых. По сути, он был единственным британским диджеем, регулярно ставившим по радио песни Sabbath в своих субботних дневных шоу, прославившихся письмами поклонников: «Дорогой Флафф, больше Sabbath, больше ELP…» К этому времени, впрочем, новизна подобных моментов начала выветриваться. Тони настаивал, чтобы Sabbath и дальше выпускали подобные вещи, чтобы показать, что они умеют играть не только тупой металл. Впрочем, акустические гитары, фортепиано и клавесин все-таки подсластили пилюлю слишком уж сильно.

Но вот остальной материал действительно вознес Sabbath на новые высоты. Sabbra Cadabra – это чистейший энергичный рок-н-ролл, текст про «Lovely lady make love all night long»[13] Оззи сочинил на ходу по мотивам до смешного многословной английской озвучки немецких порнофильмов, которые смотрела группа. Гизер собрал отдельные фразы в более-менее связную песню, Рик Уэйкман из Yes сыграл энергичную, кипучую партию фортепиано и органоподобного синтезатора, а вокал и гитары обработали процессором, придав им футуристичный оттенок. Рик, по словам Айомми, «тогда был диким». Определенно слишком диким для Yes, которые играли на разогреве у Sabbath в Америке несколько лет тому назад.

– Рик предпочитал ездить с нами, а не с Yes, почему – не знаю, – неискренне добавил он. Когда Уэйкман, большой любитель пива и карри, в том же году покинул Yes, которые расхваливали достоинства бурого риса и читали на санскрите, были даже разговоры о том, не пригласить ли его в Black Sabbath полноценным участником. Но Рик к тому времени уже устал от рок-н-ролльного образа жизни. Еще через несколько месяцев он пережил первый из трех своих сердечных приступов, так что его решение не присоединяться к Sabbath, которые к тому времени испытывали серьезные «проблемы со здоровьем», казалось вполне благоразумным.