Благие намерения

– Я понимаю, чего тебе хочется, – продолжала Тамара. – Чтобы я была замужем, чтобы у меня были дети, но чтобы и я, и мои дети находились здесь, у тебя под боком, а муж чтобы существовал как-нибудь отдельно, не мозолил тебе глаза и не создавал беспорядка, но чтобы он был регулярно, помогал мне материально и с детьми. Так не бывает, мамуля, очнись.

– Он еврей?

Тамар решила, что ослышалась.

– Что ты спросила?

– Он еврей? – повторила Зинаида Васильевна.

– Какое это имеет значение? Ты что, антисемитка? Я за тобой этого не замечала.

– Раз портной, значит, точно еврей, – задумчиво проговорила мать.

Тут Тамара не выдержала и сорвалась:

– Я не позволю тебе обсуждать его национальность! И вообще чью бы то ни было национальность, потому что это неприлично! Уважающие себя люди думают о человеческих качествах, а не о национальности! Ты меня даже не спросила, какой он – добрый или злой, щедрый или жадный, жестокий или мягкий, ты не спросила, как он ко мне относится, тебя интересуют только профессия, зарплата, жилплощадь и национальность! А вот меня профессия и национальность не интересуют вообще! Ни капельки не интересуют! Мне все равно, чем человек занимается и что написано у него в паспорте в графе «национальность», для меня важно, как он думает и чувствует и как поступает. Тебе это понятно? Чтобы ты успокоилась, скажу тебе, что Григорий по паспорту русский, но если ты антисемитка, то мне с тобой не о чем разговаривать.

Зинаида Васильевна перепугалась, поняла, что давление результатов не дает и Тамара уступать не собирается, и решила изменить тактику: попытаться уговорить строптивое чадо, воззвав к дочерним чувствам.

– Ну что ты, Томочка, что ты, доченька, я ничего такого не имела в виду… просто папе может не понравиться, что он портной. Ты же знаешь папу, он уважает настоящие мужские профессии, вот Родика он очень ценит за то, что тот – офицер милиции. Был бы твой Григорий тоже милиционером, или военным, или ученым каким-нибудь, на худой конец, папа был бы доволен. А так… Даже не знаю, что он скажет. Когда ты его приведешь к нам?

– Когда Григорий сможет вырваться в Москву, – сухо ответила Тамара. – Я не знаю, когда это будет. Может быть, через неделю или через две.

– Ну ты там смотри, чтобы он был прилично одет, – посоветовала мать. – У него есть хороший костюм и галстук? Папа уважает, когда мужчина в костюме и в галстуке, а не в этих ужасных джинсах и свитерах, как бродяга какой-то.

Тамара набрала в грудь побольше воздуха и приказала себе не орать, хотя это было ужасно трудно.

– Мама, когда человеку сорок пять лет, он как-нибудь сам разберется, в чем ему приходить в гости. Даже если он придет голый, даже если папе он не понравится, я все равно выйду за него замуж. Тебе понятно? Или еще раз повторить?

– Почему ты со мной так разговариваешь? – обиделась Зинаида Васильевна. – Я все-таки твоя мать, а не чужая тетка. И если твой Григорий папе не понравится…

– Я не спрашиваю твоего совета, выходить мне за него замуж или не выходить, – отчеканила Тамара. – Я ставлю тебя в известность о принятом мною решении. Это понятно?

– И почему ты такая грубая, Томочка? – горестно вздохнула мать. – Всю жизнь я с тобой мучаюсь. Но ты хотя бы с папой заранее поговори, а то для него это будет такой удар, такой удар…

Тамара понимала, что мать права, нельзя приводить Григория в дом, предварительно не поговорив с отцом, который может повести себя непредсказуемо. Она выбрала момент, когда Николай Дмитриевич пришел со службы не очень поздно и находился в спокойном расположении духа. Услышав, что старшая дочь собралась наконец замуж, Головин заулыбался, а узнав, что жених занимается портновским ремеслом, кивнул:

– У нас все профессии почетны. Я надеюсь, он не шьет на дому?

– Только для самого себя, – горячо заверила его Тамара. – Ну и для меня, конечно, тоже будет шить. Но это ведь не возбраняется законом?

– Не возбраняется. А почему он до сих пор холост? Ты говорила, ему сорок пять лет?

– Он разведен.

– Ах, вон что, – протянул Николай Дмитриевич, и в его голосе впервые появилась подозрительность. – Там и дети есть? Он платит алименты?

– Нет, детей в браке у него не было.

– Почему?

– Пап, я не знаю. Это не мое дело. Может быть, жена не смогла родить. Или не захотела.

– Ты уверена, что дело только в этом? – нахмурился Головин.

– Папа, я не понимаю твоего интереса… Что ты прицепился к его первому браку? Это было давно, он развелся больше десяти лет назад. Не волнуйся, я семью не разбивала и любящих супругов не разлучала.

– Меня не это беспокоит, а перспективы твоего материнства. Может быть, дело не в его первой жене, а в нем самом? Ты уверена, что у тебя будут дети в этом браке? Я бы советовал тебе еще раз все взвесить и обдумать, прежде чем выходить замуж.

Тамара ничего не ответила на это. Григорий честно рассказал ей о том, что у него детей быть не может, и она собиралась вступать в брак с открытыми глазами, но говорить об этом родителям не намеревалась. Они и так-то не очень высокого мнения о ее женихе, зачем еще добавлять поводы для недовольства.