Благие намерения

– Даже в самые тяжелые времена настоящая леди не должна показывать, что в семье финансовые затруднения. Скатерть должна быть белоснежной, салфетки должны хрустеть, посуда должна сверкать, а блюда, которые ты подаешь, должны быть похожи на произведения искусства. Если у тебя есть один огурец, один помидор и одна картофелина, ты можешь сделать из этого настоящий натюрморт, за который не стыдно было бы шеф-повару лучшего ресторана.

Люба училась у бабушки фигурной нарезке и всяческим хитростям приготовления простых продуктов так, чтобы они выглядели не только аппетитно, но и изысканно. Она одной из первых в Москве оценила высказывание о том, что пицца – пища бедняков, задолго до того, как в столице появились первые пиццерии, достала рецепт, научилась делать тонкие коржи из пресного теста и запекать в самых невероятных сочетаниях остатки продуктов, обнаруженных в холодильнике: колбасы, сосисок, сыра, рыбных консервов, овощей, кусочков мяса из вчерашнего супа, соленых грибов и даже фруктов. Каждый из этих остатков в отдельности на полноценное блюдо даже для одного едока никак не тянул, а приготовленной Любой пиццей можно было накормить и семью, и неожиданных гостей. И разумеется, на накрытом ею столе все было белоснежным, хрустящим и сверкающим вплоть до колец для салфеток. Какой бы простой ни была еда, стол всегда накрывался как для банкета, и к этому тоже приучила ее Анна Серафимовна.

Коллеги Родислава любили приходить к нему в гости, и не только из-за вкусной еды и нарядно накрытого стола. Им нравилось гостеприимство Любы, ее приветливость и искреннее радушие, они чувствовали себя в доме Романовых желанными и «жданными» гостями. Ну и кроме того, в доме царила атмосфера, из которой не хотелось уходить, – атмосфера любви, взаимного уважения, доверия и теплоты. Ни разу гостям не довелось увидеть хозяйку дома хмурой, недовольной, раздраженной или просто расстроенной, она всегда улыбалась, задавала заинтересованные вопросы о домашних и служебных делах, помнила имена жен и детей сослуживцев мужа, а также кто чем болеет и у кого какие оценки в школе, не говоря уж о том, что она была полностью в курсе служебных дел Родислава и многих его сотрудников, никогда ничего не забывала и не путала, и при ней можно было обсуждать любые проблемы, даже такие, которые работники милиции при женах обычно не обсуждают. Люба Романова была замечательным слушателем, она сидела вместе с ними за столом, подперев щеку ладонью, и не сводила внимательных глаз с каждого говорившего, не влезала в разговор, ничего не комментировала, иногда совершенно по-школьному поднимала руку и спрашивала:

– Витенька, извини, я тебя перебью, а ты знал, что…

Или:

– Алеша, можно уточнить? А ты…

И не высказывала своего мнения до тех пор, пока ей впрямую не задавали соответствующий вопрос. Но надо сказать, что этот самый «соответствующий вопрос» ей задавали почти всегда, хотя и понимали, что Люба Романова не является специалистом в милицейском деле, зато очень точно и тонко разбирается в отношениях человеческих, обладает не только феноменальным чутьем на людей, но и добротой и мудростью. Мудрость же Любы заключалась в том, что она всегда находила, что ответить, чтобы человек почувствовал себя правым и не казнился своими ошибками. И действительно, послушав ее комментарии, гость начинал видеть свои ошибки вполне простительными и объяснимыми, и даже и не ошибками вовсе, а просто не до конца продуманными, но в целом не такими уж глупыми поступками. Ну разве у такого слушателя можно не спросить его мнение? И разве можно так быстро уйти из дома, в котором такая хозяйка? Тем более что вникание в проблемы и мужа, и его товарищей отнюдь не мешало Любе осуществлять функции хозяйки: опустевшие тарелки моментально наполнялись угощением, стоящие на столе горячие блюда никогда не бывали остывшими, пепельницы – переполненными окурками, а заварочный чайник – пустым.

И никому, в том числе и самому Родиславу Романову, не приходило в голову, что перед внезапным нашествием гостей Люба занималась стиркой, которую бросила в самом разгаре, и что после стирки у нее намечено было мытье ванной и туалета, и теперь все это ей придется доделывать поздно вечером, а то и ночью, потому что она всегда четко и до конца исполняла все запланированное, ни от одного пункта из составленного заранее плана не отказывалась и ничего не оставляла на завтра. После ухода гостей Родислав сонно потягивался, зевал и говорил, что смертельно устал, и Люба с милой улыбкой отправляла его спать, а сама продолжала заниматься хозяйством, достирывала, доглаживала, домывала, пришивала пуговицы и оттирала пятна. Она всегда помнила, как бабушка говорила: