Благодаря и вопреки

Ленинград – промышленный город. Возможности тысяч его предприятий были практически не ограничены. Город имел сотни тысяч высококвалифицированных специалистов любой отрасли и мог производить, кажется, всё. Но этот огромный промышленный потенциал города, наверное, более чем на 80 процентов работал на войну, то есть за счет средств бюджета. Более того, экономика не только Ленинграда, а всей страны была полностью милитаризована, что ложилось колоссальной нагрузкой на бюджет.

Бюджет же в 80-х, как шагреневая кожа, стал сокращаться. Поступление в страну валюты от традиционных видов экспорта, таких как нефть и газ, резко сократилось. Сначала пропал импорт. Если раньше какой-то импортный товар можно было купить, то сейчас это стало огромной проблемой. Государство, которое было в одном лице и хозяином, и заказчиком, по всей вероятности, оказалось не в состоянии выделять необходимые средства министерству обороны – конечному покупателю военной продукции. Оно, в свою очередь, – своим поставщикам, и так далее по цепочке. Товары для населения, выпускаемые советскими предприятиями, были такого низкого качества, что никого не интересовали. Ими были завалены все магазины, и они периодически списывались как неликвиды, то есть никому не нужная продукция, и уничтожались. Получалась работа ради работы. Все эти проколы компенсировал бюджет. В итоге социалистическая экономика довела страну до ручки, оставив ее «голой и босой».

Ленинград в то время представлял печальное зрелище. Мы жили в спальном районе города, называемом Ульянкой, и я каждый день на своей машине ВАЗ 2101 ездил то на одну работу, то на другую. Дороги были разбиты до такой степени, что мне надо было ехать, как слаломисту, объезжая каждую рытвину.

Свободно купить нельзя было ничего, надо было ждать, когда что-то «выбросят». Когда на абсолютно пустые полки продовольственных магазинов «выбрасывали» то ли сыр, то ли масло, толпа тут же за несколько минут все расхватывала, оставляя на прилавках пугающую пустоту. Из всех сортов сыра, которые еще год назад периодически появлялись в продаже, оставался только один сорт под названием «сыр». В мясном отделе лежали кости со следами окружавшего их когда-то мяса.

Винные отделы продовольственных магазинов открывались в 11 утра, но через час-полтора там нечего было делать. Сухой закон хоть и не был объявлен, но резкое сокращение продажи водки и вина практически ввело его. Все это привело население к массовому самогоноварению.

Мой дом был недалеко от торгового центра. Вход в его винный отдел был с улицы и представлял собой узкий проход, закрытый с двух сторон ограждением высотой около трех метров. Задолго до открытия весь этот проход всегда был забит огромной толпой мужиков, конец которой был метров за сорок от входа. Один раз, проезжая мимо, я увидел потрясающую картину, которая заставила меня тут же остановиться. Было ровно 11:00, винный отдел только что открылся. Один из мужиков, взобравшись на ограждение, пошел по головам толпы прямо к входной двери. Мне был слышен только рев мужиков, но, наверное, этому авантюристу на сей раз повезло.

Отечественная продукция мало кого интересовала – все гонялись за импортом. Если раньше импортные вещи все-таки можно было купить, то теперь они практически исчезли. Огромные толпы людей бродили по Гостиному двору, ДЛТ, Пассажу в надежде достать что-нибудь стоящее. Если видели очередь, то многие тут же вставали в нее, даже не зная что «дают».

Меня же все эти проблемы мало касались. Работали в гараже мы втроем: Марк, Саша и я. С Марком меня познакомила Фира. Они до этого работали на одном заводе, где Марк был начальником цеха. Свободный труд, да к тому же приносящий хороший доход, радовал нас.

– Боб, – восклицал он, – эта чертова совдепия довела народ до ручки. Кто уехал, кто по-прежнему плывет по воле волн, а ведь большинство спилось. Мы же, люди с высшим образованием, бросили свои престижные должности и стали работягами.

– А ты думаешь, Марк, мало таких людей? – в политических дискуссиях мы были с ним единомышленниками.

– Их, конечно, достаточно, но ведь не каждый может уйти с насиженного места неизвестно куда.

Фира и Марк

– Зато смотри, Марк, приходим мы сюда, когда хотим, уходим также в любое время и радуемся своей свободе, хотя, правда, она относительна. Ты помнишь, когда у нас был нерабочий день?

– Да ладно тебе, Боб, – засмеялся Марк, – какой выходной нам нужен? Работаем мы, как черти, отвечаем сами за себя. А то ведь раньше, придя утром в цех, надо было переживать, кто сегодня напился, кто застрелился.

– Конечно, Марк, ты прав. Главное, чтобы были клиенты, а уж мы сделаем все, чтобы не упустить ни одного из них.