Благодаря и вопреки

– И откуда, по-вашему, у наркомана оружие? Как он открыл дверь? У него, что, была универсальная карта? И как он вообще прошел фейс контроль? А куда делся наш охранник, который его застрелил? Муж не может ему дозвониться! – Ирина бросала вопросы, одновременно наблюдая за реакцией следователя и Саши. Если первый недовольно морщился на каждый ее вопрос, то Саша отреагировал только на слова об охраннике. В отстраненном взгляде мелькнуло что-то, похожее на беспокойство. Но он, как ни странно, поддержал следователя.

– Ириш, чтобы достать деньги на дозу, наркоманы идут и не такое. – Он повернулся к следователю.

–Спасибо, если это все, то мы хотели бы остаться одни. Жена очень устала и перенервничала.

На лице следователя сначала промелькнуло изумление, а потом облегчение. Он заторопился, собрал бумаги и почти побежал к выходу, сообщив напоследок, что завтра им обоим будет необходимо зайти в отделение и подписать бумаги.

– И что это значит? – Ирина встала напротив мужа.

Он тяжело поднялся с дивана.

– Не сейчас, мне надо все обдумать.

– Пока ты будешь обдумывать, я соберу вещи. Мы переезжаем! – Сообщила она. – Я не могу и не хочу здесь оставаться! Второго покушения я не вынесу!

Он внимательно всмотрелся в нее и неожиданно согласился.

– Я помогу тебе. – Сказал он, вставая и вытаскивая из шкафа чемодан.

Ирина позвонила Натке, близкой подруге, у которой в городе была огромная, доставшаяся ей от бывшего мужа, квартира, и которая давно уже приглашала их провести лето у нее.

– Слушай, Натусь, у нас неприятности. Мы переезжаем из этого отеля. Мы могли бы приехать к тебе?

– Да, конечно. Я здесь сейчас одна, дети разъехались, а я осталась, погода больно хорошая. А что случилось? – затараторила Натка.

– Потом. Сделай еще одно доброе дело, заезжай за нами, я не хотела бы пользоваться нашим автомобилем.

Саша посмотрел на нее с удивлением, а потом одобрительно хмыкнул. «Наконец-то возвращается к жизни, признаки умственной деятельности налицо», – отметила Ирина, засовывая в чемодан купальник и пляжное полотенце.

* * *

Натка приехала на своей старенькой машине, они погрузили вещи и отправились к центру города. Она была удивительной женщиной, умеющей дружить со всеми: с бывшими мужьями, свекровями, министрами и уборщицами. Пухленька, беленькая, веселая, говорливая. О ней вспоминали и в горе и в радости. В ее присутствии страдания переносились легче, а радость ярче. Ирина понимала, что подругу распирало от вопросов, но видя их лица, она сосредоточенно смотрела на дорогу и молчала. Уже стемнело. Жара спала, город с его насыщенными дневными красками превратился в сверкающую ночную сказку.

Пока, забравшись в глубокое старое кресло, Ирина рассказывала Натке о том, что произошло, Саша, заперся в ванной и говорил по телефону. Она не могла слышать слов, но, судя по интонациям, он полностью пришел в себя, что-то объяснял и отдавал четкие распоряжения. Ирине стало немного легче. Ее знобило. Натка закутала ее в плед, заставила выпить немного коньяка. Ирина позвонила родителям, сообщила, что у них все в порядке. Потом сделала звонок дочери, та долго не отвечала, так что Ирина начала волноваться, но Вика все же отозвалась. Оказалось, что она уже спит.

– Мам, что-нибудь случилось? – спросила она, громко зевнув.

Пришлось врать, что все замечательно.

– Я просто хотела услышать твой голос. Я тебя очень люблю! Спокойной ночи!

– Я тоже тебя очень люблю, мам. – Сонно ответила дочь.

Давиду можно было не звонить. Она говорила с ним днем, в той, прошлой жизни, до всего этого кошмара.

Натка пошла на кухню готовить ужин.

Из ванной вернулся Саша.

– Тебе надо поспать. Часа три. Больше не получится. Потом ты уедешь. Ты будешь во всем слушаться человека, который тебя отсюда вывезет. Это друг. – Он говорил отрывисто, резко, давая понять, что его слова обсуждению не подлежат.

– А ты? – ей было наплевать на его тон.

– А я буду решать проблемы. – Он сжал зубы так, что Ирине показалось, что они заскрипели. Саша притянул ее к себе. – Я сделаю все, что в моих силах. Я не могу сейчас всего тебе рассказать. Скажу только одно, чтобы ты знала, откуда опасность и чего остерегаться. Это Раневич. Эта сволочь не успокоится, пока жив.

Ирина вздрогнула.

– Раневич? Ведь прошло шесть лет, и я ничего о нем не слышала! – Ее начала охватывать паника.

Саша усмехнулся.

– Зато я, к сожалению, слышал. И не один раз. И запомни, ты – ни при чем. Это я во всем виноват. Прости. Слишком долго и трудно сейчас все объяснять и рассказывать. Знай только одно: я очень люблю тебя и Вику. И еще: если со мной что-нибудь пойдет не так, присмотри за Давидом! – При этих словах он мягко улыбнулся, глядя ей в глаза. – Хотя этого можно было и не говорить, ты и так его не бросишь.

Вот в эту минуту Ирина испугалась по-настоящему. Значит это не ее больное воображение. И может быть следующая попытка. И Саша это знает, он ожидал этого, но не так скоро. Тогда понятно, что значили его слова, что он не успел. Не успел чего?