Благодарю за этот миг

Руаяль постепенно утрачивала доверие, социологические опросы показывали, что избиратели в ней сомневаются. Сколько раз Франсуа говорил мне, что она не дотягивает до нужного уровня! Между политиком, делающим классическую карьеру, и кандидатом в президенты огромная разница. Претенденту на этот пост нужно хорошо разбираться в экономике и геополитике, обладать запасом знаний и связей, который невозможно наработать за пару недель.

Вскоре возник раскол между партией и выборной командой, между Руаяль и Франсуа. Они почти перестали встречаться. Она поселилась в квартире, примыкающей к ее избирательному штабу. Он узнавал о ее новых предвыборных обещаниях из сообщений Франс Пресс, причем, как правило, последним.

С одной стороны, была наша общественная жизнь, похожая на кошмар, с другой — то, что касалось только нас, наши мечты. Нам помогала держаться надежда на то, что после выборов мы наконец сможем жить вместе. В глубине души я подозревала, что в случае ее победы он от нее не уйдет. Он клялся в обратном, но я не верила. Однажды, примерно за месяц до первого тура, мы наконец провели ночь вместе. Утром включили радио. Речь шла о книжке Сеголен Руаяль, которая должна была на днях выйти в свет. Она заявила, что «да, мы вместе, да, мы с Франсуа по-прежнему живем вместе», и сообщила, что они намерены устроить свадьбу на Таити, на настоящей пироге. Франсуа пришел в бешенство: он словно угодил в капкан.

Тем не менее ночью после первого тура он был совершенно раздавлен, когда понял, что Николя Саркози обеспечил себе победу. Продолжение всем известно. Прошло несколько недель после поражения Сеголен Руаяль, и два журналиста из «Монд», проведя небольшое расследование, написали статью о ее избирательной кампании, озаглавленную «Роковая женщина», где рассказали о наших отношениях с Франсуа, не называя моего имени. Словом, подожгли бикфордов шнур.

Сеголен Руаяль поспешно заявила, что уже «попросила его покинуть семейное гнездо». Ее слова с пометкой «срочно» сразу же распространило агентство Франс Пресс, несмотря на то что они с Франсуа уже договорились сделать совместное заявление.

На войне как на войне. Теперь-то я понимаю, до какой степени вражды может довести измена. Нетрудно вообразить, что Франсуа в те дни вел себя с ней примерно так же, как со мной во время связи с Жюли Гайе, — как великий мастер недомолвок, двусмысленностей и бесконечной лжи.

Мы тогда еще жили в маленькой квартирке, которая мне очень нравилась. Но Франсуа не пожелал в ней оставаться. Он хотел, чтобы мы по-настоящему поселились вместе. Так мы и оказались на улице Коши. Мы не торопясь обставляли квартиру. До меня доходили слухи о том, что он якобы жалеет о разрыве с женой, что он хотел бы вернуться к ней. Такие сведения исходили от Сеголен Руаяль. А между тем он проводил со мной как никогда много времени, к тому же просил родить ему ребенка. Да, все возможно, в том числе и то, что Сеголен Руаяль говорила правду… Теперь-то мне стало ясно, каким двуличным может быть Франсуа Олланд.

Он скучал по детям. Уже несколько месяцев они не виделись: дети наотрез отказывались с ним встречаться, пока он живет со мной. Мне не хотелось взваливать на себя вину за их испорченные отношения. Я сказала Франсуа, что готова родить ему ребенка, но только после того, как он помирится со своими детьми.

По-моему, нет ничего дороже детей. Мои трое сыновей находились под поочередным присмотром[31]. Я по полнедели их не видела и очень скучала. Если бы Франсуа смог наладить отношения со своими детьми, мы могли бы подумать и об общем ребенке — но не раньше. Франсуа помирился со своими детьми. И хотя он с момента нашей встречи мечтал еще об одном ребенке, природа нам его не подарила. Наверное, к лучшему.

Недавно в посвященной Олланду книжке я прочла, что он поведал ее автору, будто бы никогда не хотел иметь от меня ребенка. Я почувствовала себя оскорбленной. Он оправдывался:

— Не мог же я рассказать ему о самом сокровенном…

Очередная ложь. Пожалуй, самая для меня болезненная.

* * *

Июнь 2014-го. Стоит включить радио, и тут же слышишь о памятных мероприятиях 6 июня, посвященных семидесятилетию высадки союзников в Нормандии. На этот день мы вместе с моей командой запланировали целую программу для первых леди. Мы собирались поехать на завод, который не переставал работать в годы войны: за станки встали женщины, чьи мужья, братья, сыновья сражались на фронте.

Я словно переживала свое несчастье заново. Малейшее упоминание о том, что происходило в этот день, погружало меня в неизбывную тоску. Прошлое властно завладевало мною и душило, как змея, которая обвилась вокруг шеи.