Благодать

Те, кто желал принять участие в таинстве, прошли в первые ряды, практически образовав полукруг, и ждали, когда мы принесем священные атрибуты. «Сие есть тело Христа, за тебя ломимое», — говорил я, протягивая хлеб человеку передо мной, чтобы он отломил от него. «Сие есть кровь Христа, за тебя проливаемая», — говорил пастор позади меня, протягивая чашу, из которой все пили. Поскольку моя жена работала в церкви, а я в течение многих лет проводил там занятия, я знал истории некоторых людей, стоявших передо мной. Я знал, что Мейбл, женщина с волосами цвета соломы и сгорбленной осанкой, которая пришла в центр, созданный для пенсионеров, раньше была проституткой. Моя жена присматривала за ней в течение семи лет, пока она, наконец, призналась в одном мрачном секрете, который лежал у нее на душе тяжким бременем. Пятьдесят лет назад она продала своего единственного ребенка, свою дочь. Ее семья отказалась от нее задолго до этого, за время беременности она лишилась последнего источника доходов, и зная, что будет никудышной матерью, она продала свою девочку паре супругов в штате Мичиган. «Я никогда себе этого не прощу», – сказала Мейбл. Теперь она стояла у ограждения, отделявшего ее от причастия, румяна как клочки бумаги лежали на ее щеках, и она протягивала руки в ожидании дара благодати. «Тело Христово, за тебя, Мейбл, ломимое…»

Кроме Мейбл, тут были Гус и Мидцред, звезды единственной брачной церемонии, которая была устроена пенсионерами, входящими в конгрегацию нашей церкви. В результате свадьбы они тратили 150 долларов ежемесячно, платя налоги в фонд социального обеспечения, хотя могли просто жить вместе, но Гус настоял на этом. Он сказал, что Милдред бьиа светом в его жизни, и его не заботило то, что он жил в нищете, пока она была рядом с ним. «Кровь Христова, за тебя, Гус, и за тебя, Милдред, проливаемая…»

Следующим шел Адольф, озлобленный молодой афроамериканец, чьи худшие опасения на счет человеческой расы подтвердились во Вьетнаме. Адольф отпугивал людей от нашей церкви. Однажды во время моего занятия, на котором мы читали книгу Иисуса Навина, Адольф поднял руку и заявил: «Я бы хотел, чтобы у меня сейчас была винтовка М-16. Я бы перестрелял всех белых ублюдков в этом помещении». Один пресвитер из нашей церкви, который был доктором, отвел его после этого в сторону и поговорил с ним, настаивая на том, что тот должен принимать свои медикаменты, прежде чем приходить в церковь по воскресеньям. Прихожане мирились с ним, потому что мы знали, что им управляла не только злость, но и голод. Если он не успевал на автобус, и никто из нас не предлагал подвезти его, он иногда шел пешком до церкви по пять миль. «Тело Христово, за тебя, Адольф, ломимое…»

Я улыбнулся, увидев Кристину и Райнера, элегантную немецкую пару, работавшую в Чикагском университете. Оба были докторами философии и приехали из общины пиетистов, находящейся на юге Германии. Они рассказали нам, какое сильное влияние оказало на весь мир движение моравских братьев, под влиянием которого все еще находится церковь в их родном городе. Но в данный момент они боролись с той самой идеей, которая была им дорога. Их сын только что присоединился к группе миссионеров, отбывших в Индию. Он хотел прожить год в самых грязных трущобах Калькутты. Кристина и Райнер уже не раз относились с уважением к таким жертвам, но теперь, когда это был их собственный сын, все выглядело иначе. Они боялись за его здоровье и безопасность. Кристина закрыла лицо руками, и слезы потекли сквозь ее пальцы. «Кровь Христова, за тебя, Кристина, и за тебя, Райнер, проливаемая…»

Потом шла Сарра, тюрбан закрывал ее лысую голову, покрытую шрамами в том месте, где врачи удалили ей опухоль головного мозга. И Майкл, который заикался так сильно, что непроизвольно сжимался от страха, когда кто-либо к нему обращался. И Мария, необузданная и страдающая лишним весом итальянка, которая только что вышла замуж в четвертый раз. «Этот точно будет не похож на предыдущих, я-то знаю».

«Тело Христово… кровь Христова…» Что мы еще могли предложить этим людям, кроме благодати, здесь и сейчас? Что вообще могла предложить церковь, если не «средства благодати»? Благодать здесь, среди этих разрушенных семейных уз и людей, наполовину напоминающих марионеток? Да, здесь. Возможно, церковь «наверху» не так уж сильно отличалось от организации «Анонимных алкоголиков» «внизу».

Достаточно странно, что увиденные через призму благодати, люди за пределами церкви предстают в том же самом свете, что и внутри. Как и я, как любой из нас внутри церкви, они тоже грешники, которых любит Бог. Заблудшие дети, некоторые из них забрели очень далеко от своего дома, но даже их Отец с готовностью ждет их обратно, чтобы устроить пиршество в честь их возвращения.