Благодать и стойкость. Путешествие сквозь жизнь и за ее пределы

Любовь с первого прикосновения. Мы и пяти слов не сказали друг другу. А по тому, как она смотрела на мой бритый череп, я бы предположил, что любовью с первого взгляда здесь и не пахнет. Я, как почти все вокруг, оценил красоту Трейи, но ведь я ее совсем не знал. Когда же я обнял ее, то почувствовал, что дистанции, отчуждения между нами словно не бывало; казалось, что происходит какое-то взаимопроникновение. Возникло ощущение, что мы с Трейей были вместе в течение многих жизней. Это чувство казалось совершенно реальным и очень явным, и я не понимал, что мне со всем этим делать. Мы с ней к тому моменту не успели даже толком поговорить друг с другом, так что и не подозревали, что оба испытываем одни и те же чувства. Помню, я подумал: «Отлично. Сейчас четыре часа утра, а я пережил какой-то странный мистический опыт, дотронувшись до женщины, с которой я не знаком». Да, объяснить все это было непросто…

В ту ночь я не мог заснуть: образ Трейи заполонил мое сознание. Она действительно была красива. Но в чем же все-таки дело? Казалось, она вся лучилась энергией, сиявшей во все стороны, – энергией мягкой и спокойной, но при этом невероятно мощной и сильной; энергией, в которой были мудрость и исключительная красота; но главное – это была энергия жизни. В этой женщине было больше ЖИЗНИ, чем во всех, кого я когда-либо встречал. Ее манера двигаться, держать голову, эта улыбка, которая осеняла ее самое открытое и откровенное лицо на свете… О господи, какой же живой она была!

Ее глаза смотрели на все и сквозь все. Не то чтобы у нее был пронизывающий взгляд – от такого веяло бы чрезмерной агрессивностью, – просто казалось, будто она видит все насквозь и готова принять все, что видит; словно ее глаза были рентгеновскими лучами – деликатными и сочувствующими. «Ее глаза привержены истине», – решил я в конце концов. Когда она смотрела прямо на тебя, ты мог с уверенностью сказать: это человек, который никогда тебе не солжет. Ты мгновенно проникался доверием к ней: ее необычайная цельность, казалось, насквозь пропитывала даже ее изящные движения и манеры. Она казалась самым уверенным человеком на свете, хотя ни тени гордыни или бахвальства в ней не было. Я даже задумался: а бывает ли так, что она нервничает; по крайней мере, это было трудно себе представить. Но, помимо этой почти пугающей цельности ее характера, были глаза – танцующие, все насквозь видящие, не настырные, а скорее всегда готовые к веселью. Я подумал: этой женщине наверняка все дается шутя, вряд ли хоть что-то может ее напугать. Ее окружала легкость, в которой была искренность, но ни тени серьезности; со своим переизбытком живости она могла позволить себе идти по жизни легко, а если бы вдруг захотела, то преодолела бы силу земного притяжения и взлетела к звездам.

Наконец я заснул, только чтобы проснуться с одной мыслью: я нашел ее. Это было единственное, о чем я думал: я нашел ее.

В то же утро Трейя написала стихи.