Благое место

– Вы еще молоды и можете не понимать вызовов того времени. Мы не могли иначе. Тем более, что первый эффект был положительным. Дисциплина повысилась, приунывшие, они все же старательно исполняли то, что мы оттачивали за долгие годы образовательной деятельности. Но были и те кто не поддался… Критически настроенные, неуживчивые, строптивые, да еще и вооруженные непосредственным гибким юным умом. Они не так просто поддавались нашему давлению – спорили, пререкались, задавали каверзные вопросы, но, что самое страшное, увлекали этим непослушанием других детей, более слабых, более податливых и гибких. И тогда, даже самый блеклый и невзрачный ученик находил в себе силы задать вопрос, согнувшись в три погибели под взглядом учителя, с трясущимися коленками, и рыскающим в полу взглядом, он едва слышно, но задавал этот вопрос, и все они начинали вторить ему.

И мы снова ответили на вызов. Были введены уроки подобострастия и молчаливого смирения. Здесь кстати сильно помогли служители духовенства. Их методики воспитания покорства к всесильному року и судьбе, пришлись как нельзя кстати. По новым методикам мы разбирали бесчисленное множество ситуаций, где лучшим решением было промолчать, мы учили обуздывать совесть, глушить внутренний голос и своенравие, учили детей самостоятельно искать причины для смирения и покорности. Взглянуть на ситуацию под другим углом, найти доводы с той лишь целью, чтоб промолчать, не заметить, забыть, не связываться. Одним словом мы учили детей обуздывать чувство справедливости, желание высказаться, стремление докопаться до сути. Мы осуждали всякий диалог, даже обычный спор между мальчишками. Но этого было мало. Следовало закрепить результат и для этого мы, учителя, явили детям суровые последствия непослушания и своенравия – объявляли неудобными и неправильными, порицали и клеймили, подвергая остракизму – временно исключая из класса, и запрещая всякое мнение. Их пересаживали на "позорное" место, за отдельную парту позади класса и всякому разрешалось продемонстрировать свое негативное отношение к таким ученикам. А на этом фоне мы поощряли учеников способных на публичное осуждение, способных быть единым дружным коллективом, хотя теперь, со стороны это больше похоже на стадность, нетерпимых ко всему выдающемуся, непохожему, не традиционному. Это помогло и нам. Мы, как и наши ученики, а может и лучше, отрабатывали эти методики снова, и снова, словно бичевание плетьми, применяя их на себя.

– Я не верю свои ушам! Это ужасно!

– Но поймите, то было веление времени. Мы не могли иначе!

Он на время замолчал, а потом словно снова вспыхнул:

– Я помню! Тогда это наложилось на процессы происходящие в обществе. Выборы тогда активно саботировались электоратом, нам все труднее было делать результат. Все эти люди! Они все время жаловались, пытались все время поймать нас за руку, задавали каверзные вопросы. Одним словом вели себя как любопытные, наивные, непосредственные дети, которые еще не усвоили, что есть вопросы которые не следует задавать. И ладно бы просто варились в этом котле заблуждений, но они еще и обсуждали это с родней на кухнях, а от этого количество вопросов множилось и уже не поддавалось никакому контролю. А тут как назло среди наших собственных учеников имелись "умники", которые сомневались и затевали бессмысленные споры. С этим нужно было что-то делать!

За закостенелых, как их тогда называли "потерянных" взрослых, взялись органы защиты строя. Но мы поняли то, что много важнее – с избирателем нужно работать с малых лет. Детей легче обмануть. Подари им иллюзию сопричастности, зажги глаза и души и они твои, сами не ведая, во что они втянуты. Вам может это незнакомо – идеология. Магическое слово, завораживающее. Когда-то вытянутое из глубин справочника, теперь знакомое каждому пропойце в этом городе. Иные образованные взрослые, не могут устоять перед удивительной довлеющей силой этого слова, а что взять с детей. Ослепи их светом величия, расскажи о легендарном прошлом и былинных героях. Красивый гимн, бравада победами! И они увлекутся, и их наивные детские умы уже увлеченно следуют каждому вашему слову. Словно ослик за подвешенной впереди морковкой. Мы не хотели им врать про их уникальность. Мы внушили им ценность розги, бесполезной и ломкой, но такой сильной в связке с другими розгами. И это было так красиво, так иносказательно.

– Но вы внушили им ценность обычной метлы! – воскликнул я.

– Вы упрощаете, все не так однозначно. Ведь в итоге появились такие важные институты как молодежные организации и объединения.

– Всего лишь вымышленный социальный лифт наверх, для большинства упирающийся в стеклянный потолок способностей, неприемлемых там наверху – спорил я.

– Но ведь это нормально, что пробиться наверх могут не все. Что для этого нужны уникальные способности.

– Покладистость, лояльность, предсказуемость? За них выделяли и продвигали. За них давали золотые медальки, грамоты, вымпелы и кубки. Я угадал?