Благолюбие. Том 4

– Если вы не хотите принять этот дар, то я останусь здесь и буду вам служить.

Они пугались этого и разрешали ему делать то, что он хотел, потом провожали с большими почестями и множеством подарков, чтобы он творил милостыню и молился о них. И он стал в Скиту знаменитым и любимым.

Е. Из святого Ефрема

Великий вред наносит себе пастырь, когда ночует вне загона. Сон пастыря – радость волкам.

41. О тех, кого Бог призвал быть учителями: чем шире они распространяют учение, тем большей благодати удостаиваются; таким надлежит учить других неустанно; а те, кто относится к ученикам небрежно, навлекают на себя страшное наказание; и ещё о том, что в монастыре непременно должен быть настоятель, и у него – заместитель, который помогает ему и берет на себя часть его обязанностей

А. Из жития святого Пахомия

Многие приходили к святому Пахомию, чтобы он стал их пастырем, и когда число братьев стало уже очень большим, он постановил, что некоторые должны взять на себе заботу о поступающих братьях, а сам отец, во всем будучи руководим благодатью, дал правила и образцы для всякого монашеского жительства.

Одним монахам Пахомий определил заниматься рукоделием, чтобы зарабатывать на пропитание, другим – послушания ради всей братии по хозяйству. Он поставил эконома, как второго человека после себя, который должен был обеспечивать благополучное существование и братьев, и чужестранцев.

Он велел при этом, чтобы все монахи были готовы исполнить любое возлагаемое на них послушание, чтобы у них не было собственной воли в своем сердце, ни в каком ином деле, и тогда они будут плодоносить для Бога, а не для самих себя.

Когда святой был занят множеством дел или находился в отъезде, эконом как его заместитель брал на себя управление монастырем. Эконом, чуждый высокоумия и самодовольства, в великом смиренномудрии все делал и направлял на созидание и душевную пользу братьев, тем более, что и святой Пахомий сам тоже следил за тем, как братья выполняют свои обязанности.

Б. Из жития святого Ефрема

Святого Ефрема Бог щедро наградил талантом учительства, и он всегда умудрялся удивительно умело обратить его к душевной пользе братьев, предоставляя им обширный выбор своих поучений. Чтобы объяснить им это, он говорил: «Когда я был еще в отроческом возрасте, то увидел во сне виноградную лозу с крупными гроздьями на ней. Она росла из моего языка и достигала огромной высоты, а ее ветви покрыли почти всю землю. Много птиц сидело на лозе, перелетая с ветки на ветку и насыщаясь ягодами. Но лоза плодоносила еще больше гроздьев и щедро одаривала всех птиц, потому что на ней росли чудесные плоды, и они не убывали, а преумножались, когда их срывали». Это сон, который видел сам Ефрем.

Некоторые, как они рассказывали, удостоились видеть сны о Ефреме. «Как-то, – вспоминал один из них, – я увидел, как множество ангелов сошло с неба. Они держали в руках свиток, исписанный с внешней и внутренней стороны, и спорили между собой, кому вручить его. Один называл одно имя, другой – иное, и так они ни до чего не могли договориться, перебрав всех благоговейных и целомудренных подвижников. Все же, в конце концов, они пришли к согласию, и сонм ангелов вручил его святому Ефрему.

После этого видения брат проснулся и в возбужденном состоянии поспешил в церковь и увидел там Ефрема, который произносил полезнейшую проповедь, услаждая слух монахов медом духовных наставлений. И тогда он понял весь смысл увиденного сна и достойно восславил благодать Божию. А Ефрем с тех пор получил от Бога дар произносить пространные и наполненные глубоким смыслом проповеди. Его ум так был объят непрерывными духовными мыслями, что его язык не успевал выражать их. Его проповедь изливалась так свободно, и он так четко мог выразить глубину смысла, что слушатели понимали и хорошо усваивали его быструю речь.

Однажды, говорят, святой Ефрем даже попросил Бога:

«Владыко, умерь поток Своей благодати». Его захлестывал бездонный океан поучений. Они в изобилии лились из его уст, не давая языку передышки, который порой даже отказывался служить ему, потому что не успевал за непрерывным потоком его мыслей. Тогда он прекращал говорить, оставаясь наедине с молитвой и слезами.