Благоразумная месть

Между двух ручьев, рожденных
Вешним солнцем из снегов
В день, когда по просьбе дола
Растопило их оно,

Злополучный и забытый, —

Ибо тем, кто ею полн,
Дарит только огорченья,
А не радости любовь, —

Сильвио сидел печально

И следил за бегом вод,
Насмехавшихся беспечно
Над отчаяньем его.

И под мирное журчанье

Как хрусталь прозрачных волн.
Звонко плещущих о берег,
Жалобно промолвил он:

«Раз ни ревностью терзаться,

Ни любить вам не дано.
Вправе вы, ручьи, смеяться,
Слыша плач унылый мой.

В том, кто любит знойный камень.

Сердце страстью сожжено.
Вам же зной любви не страшен,
Ибо холоден ваш ток.

В этом вы, ручьи, с Филидой

Схожи, хоть она душой
Несравненно холоднее
Скал, покрытых вечным льдом.

Ведь она, ручьям подобно,

Родилась на высях гор.
Лишь огнем насмешек едких
Взор сверкает у нее.

Мстя за них, сюда я скрылся,

Но едва взглянул в поток,
Как в глазах своих увидел
Два чужие ока вновь.

Я желаю мстить – и плачу,

Слезы же – бессилья плод,
Если у меня исторгла
Их не ярость, а любовь.

Но не жаль мне, что люблю я,

Ибо до таких высот
Это чувство дух подъемлет,
Что не помнит он про боль.

Жаль мне лишь, что от Филиды

Страсть свою я скрыть не смог,
Ибо ей в любви признаться
Значит стать ее рабом.

И поэтому сегодня

Я твержу под ропот вод,
Оглашающих жемчужным
Смехом этот тихий дол:

Раз ни ревностью терзаться,

Ни любить вам не дано,
Вправе вы, ручьи, смеяться,
Слыша плач унылый мой».

Слушая их песни, Лаура не могла решить, сложены ли эти стихи для нее или нет, и, хотя они полностью совпадали с чувствами Лисардо, однако жалобы на ревность показались ей несовместимыми с ее скромностью и уединенной жизнью, и потому она продолжала сомневаться. Но ведь влюбленные ревнуют без причины, и им не нужно повода, чтобы жаловаться, – они совсем как дети, которые часто сердятся на то, что сами же сделали.

Родители Лауры попросили Фабио спеть еще, если он не устал, и тогда он и Антандро запели на мотив непревзойденнейшего из музыкантов Хуана Бласа де Кастро следующие стихи:

Сердце, для того ль ты скрылось.
Чтоб ночь мне в пытку превратилась?

От тебя я жду ответа,

Сердце, ибо мы друзья:
Почему тобою я
Был покинут до рассвета?
Если ж повстречалось где-то
Ты с любимою моей,
Для того ль предстать пред ней
Ты, безумное, решилось,
Чтоб ночь мне в пытку превратилась?

Сердце, хоть у милой очи

Блещут гибельным огнем,
То, что видно им лишь днем,
Видишь ты во мраке ночи.
Злую долю мне пророча,
Ты опасней их втройне,
Ибо стоит вспомнить мне.
Для чего и где ты скрылось,
Чтоб ночь мне в пытку превратилась.

Ты уходишь ежечасно,

Сердце, не спросясь меня.
Хоть тебе вослед, стеня,
Пленник твой, я рвусь напрасно,
Если смеешь самовластно
Расставаться ты со мной,
То признайся мне, какой
Ты надеждой обольстилось,
Чтоб ночь мне в пытку превратилась?