Благоразумная секретарша

Сначала так и было. Мы летели с пересадкой и еще кружили, как мне показалось, несколько часов над аэропортом перед посадкой. Было уже темно, когда мы приземлились в Дуале. В аэропорту я столкнулась со всем, чего боялась: духота, толчея, суматоха, крики.

Прижимаясь к Фину, который прокладывал сквозь толпу дорогу к выходу, я выбралась на улицу. Нас должен был ждать автобус, но его не оказалось. Я чувствовала себя ужасно. Изнуряющая тропическая жара, запах топлива смешивался с запахом пота и мешал дышать.

На фоне всего этого Фин выглядел очень собранным, даже веселым. Он о чем-то болтал по-французски с таможенником, который потребовал открыть все наши сумки. Фин был в армейских брюках и защитного цвета рубашке, выглядел спокойным и невозмутимым. Не могу сказать того же о себе: мокрые волосы прилипли к голове, спина невыносимо ныла.

В нашей группе было двенадцать человек. Фин отбирал каждого лично. Среди нас были и секретари, как я, и охранники, и менеджеры, и уборщики. Многих я знала в лицо. Фин утверждал, что мы должны стать одной командой, когда вернемся через десять дней. Должна сказать, что те трудности, которые мы пережили в аэропорту, уже нас несколько сплотили.

— Все нормально, — успокоил всех Фин, когда мы расстроились из-за отсутствующего автобуса, — он будет здесь с минуты на минуту.

Минута растянулась на двадцать, но автобус так и не приехал.

Нам пришлось ночевать в жуткой гостинице, по четыре человека в комнате. По стенам ползали гекконы, а кондиционер шумел так, что я не могла заснуть всю ночь.

Да, а утром в душе увидела таракана!

— Объясни мне, почему мне все это должно нравиться? — накинулась я на Фина следующим утром.

Мы ехали на переднем сиденье джипа, который несся по выбоинам, называемым дорогой, вдоль которой бродили собаки и козлы.

— Посмотри же, — ответил Фин, указывая на рынок, который мы как раз проезжали. — Посмотри, какие краски, какие цвета. А как улыбается эта девочка! Какие бананы, помидоры, ананасы! Ничего синтетического, как в супермаркете, все такое свежее, настоящее. — Его рука лежала на спинке моего сиденья, и он повернулся ко мне. — Послушай, какая музыка доносится из магазинчиков. Так и тянет танцевать! Как тебе это может не нравиться?

— Слишком уж близко к природе, — проворчала я.

— Ты же со мной, — сказал Фин, не обращая внимания на коллег, сидящих сзади.

Я очень надеялась, что из-за музыки, доносящейся с улицы, и криков детей, бегущих за машиной, они нас не слышат.

— Приключение для нас двоих. Чем ты недовольна?

— Даже не знаю, с чего начать.

— Самма, ты что, это же здорово!

— Ты говоришь как моя мать, — горько усмехнулась я. — Это напоминает мне детство, когда мама таскала меня по всей стране, убеждая, что мне все должно нравиться. А я мечтала остаться дома.

— Видимо, она знала, что ты способна полюбить такую жизнь, но ты себе не позволяла. Может, она, как и я, думала, что ты просто боишься того, сколько любви и страсти в тебе скрыто.

Слова Фина прозвучали как мамины.

— Это не твое дело! — огрызнулась я, стараясь говорить тише — вдруг нас кто-то подслушивает. — У нас нет настоящих отношений, а даже, если бы и были, то все равно временные. Ты не будешь рядом всегда, указывая, что мне делать.

Мы замолчали.

Я ехала и думала о плохой дороге, даже не подозревая, что нас ждет впереди.

После того, как мы проехали маленький городок, дорога кончилась. Вернее, то, что здесь, видимо, считалось шоссе. Зато начался ливень, и мы несколько раз застревали в скользкой красной грязи. Нам приходилось вылезать и толкать машины.

— Это прекрасный способ отвлечь тебя от будничной рутины, — сказал мне Фин с усмешкой, когда мы толкали очередной застрявший джип.

Взглянув на грязного с головы до ног Фина, я даже побоялась представить, как выгляжу сама. Капли на лице, наверное, похожи на сыпь.

— Тебе, конечно, сложнее, — продолжал Фин, — но ты не такая грязная.

Я чувствовала себя ужасно, когда мы наконец добрались до Адуабы — маленькой деревушки между широкой коричневой рекой и зеленым массивом джунглей. Глиняные стены хижин, крыши из пальмовых листьев, а местами из рифленого железа, дети, плещущиеся в грязной речной воде. Мое отчаяние от вида хижин скоро сменилось ужасом, когда я увидела брезентовые навесы — наше жилье на ближайшие десять дней.

— Я даже не знаю, что сказать, — растерянно произнесла я.

— Пошли, здесь не так уж и плохо. — Фин явно получал удовольствие, видя мое состояние. — Под брезентом хоть сухо.

— А на чем мы будем спать?

— Как ты думаешь, почему я включил в список циновки?

— Мы будем спать на земле?!

Его улыбка была ответом на мой вопрос.

— А ты? — Я посмотрела на Фина с подозрением.

— Не беспокойся, я буду рядом.

— Лекс знает, какие здесь условия?

Я была уверена, что Лекс никогда бы не допустил этой поездки, если бы знал, как это все будет.