Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен!

Как только Бонд сделал свой последний, третий шаг, лицо нашего палача растянулось в мстительной улыбке. Она еще сильнее вытянула руку в моем направлении. Я машинально закрыла лицо руками и услышала выстрел.

Как известно, скорость пули больше скорости звука. Но не почувствовав в себе никаких дырок, я убрала руки и разжала веки. Рафа лежал на полу, из него потоком хлестала кровь. Но лежал он не один. Ему удалось повалить Зою на пол и выбить пистолет из ее рук.

Я в оцепенении наблюдала за тем, как Милая пытается выбраться из сильных рук Рафы, что в конечном итоге ей удалось посредством удара своим кулачком ему в плечо. Парень тихонько взвыл и от боли разжал свои стальные объятия.

Придя в себя, я кинулась к Рафе, не зная, что делать в такой ситуации. В кино люди обычно звонят 911, но мне было не до того.

Зоя пронеслась мимо меня, легонько задев своими ногами мои локти, когда я наклонилась над Рафой. Он перевернулся на спину и, приподнявшись на локте здоровой руки, смотрел вслед убегающей из дома убийце.

– Возьми плед или подушку и приложи к ране, – прохрипел он, явно пытаясь пересилить дикую боль, что пожирала верхнюю часть его накачанного, но всего лишь человеческого тела. Я бешено закивала и бросилась искать подобие одеяла на диване, что стоял у окна недалеко от нас.

Алое пятно от раны Бонда становилось все больше, и на сей раз мне стало страшно уже не за себя, а за того, кто не побоялся кинуться на человека с пистолетом, чтобы спасти мне жизнь.

– Где твой сотовый? – борясь со слезами, прошептала я, когда нужный плед был найден и со всей моей силой придавлен на рану. – Нужно вызвать полицию.

– Не надо, – просипел он в ответ, – они уже едут. Я позвонил Мишке, когда выехал сюда за тобой.

Я ровным счетом ничего не поняла и наклонилась к его лицу, чтобы поцеловать.

– Спасибо, – еле слышно проговорила я.

За то, что спас мне жизнь.

Рафа не ответил, только, едва улыбнувшись, устало прикрыл глаза. Я вытерла капли пота с его лба.

Услышав резкий звук открывающейся двери, я вздрогнула. Только бы не она, молила я про себя. Ее пистолет остался лежать около нас, но вдруг у нее есть с собой еще какое-нибудь хитрое оружие типа пулемета или базуки?

Слава богу, вместо Зои в дом по одному стали забегать черные силуэты. На всех были надеты маски, открывающие только глаза, прямо как у ниндзей или женщин с Востока. Когда четверо из них оказались в доме, они стали прыгать в разные стороны, видимо, в поисках воображаемого противника.

– Она убежала, – подала голос я, – помогите! Он ранен!

Ниндзя не сразу обратили на меня внимание и стали оказывать Рафе помощь, только когда убедились, что дома и вправду больше никого нет. Пистолет они тут же упаковали в прозрачный мешочек, а для того, чтобы перевезти Бонда в больницу, внутрь забежали еще двое ниндзей с носилками в руках.

Через сорок с лишним минут мы были в больнице. Рафу увезли в операционную, чтобы извлечь пулю и зашить рану, а меня оставили наедине с каким-то человеком, который то и дело задавал мне вопросы касательно Зои, Рафы, Славки и всего нашего расследования. Если честно, этот разговор, точнее – допрос, я помню смутно. Наверно, мой мозг решил сделать перерыв и перезагрузить все системы моего организма, включая думающие. Мужчина, скорее всего следователь (он, ясный перец, назвал свое имя, должность и звание, но я их не запомнила), махнул на меня рукой и дал мне пару дней прийти в себя.

Большое ему человеческое спасибо.

После допроса меня хотели отвезти домой, но я сильно упиралась, потому что не хотела оставлять Рафу одного. Уж слишком много мы пережили вместе за последние шесть дней. Я столько не переживала с Невским за два года наших непутевых отношений. В итоге меня оставили в больнице, накормили каким-то жидким супом, а после операции пустили в палату к Рафе. Запускать к нему меня не хотели – боялись, что я занесу какие-нибудь микробы. Однако я пообещала, что, если меня не пустят, я устроюсь прямо тут, под дверью палаты, и никакой, даже самый крутой их ниндзя не прогонит меня с этого места. Меня либо пожалели, либо побоялись со мной связываться.

Около его постели стояло кресло, старое и очень неудобное. Я тихонько подошла к Рафе, чтобы не помешать его сну после сложной процедуры, поцеловала в губы, забралась на это растрепанное кресло, которое было сделано во времена Ивана Грозного, и забылась в тяжелом сне.

Глава девятая. Подарок Всевышнего

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на диеты, жадных мужчин и плохое настроение…

Ф. Раневская

Хоть и спала я крепко, меня разбудила возня в палате. Возился тот, к кому я пыталась прорваться не далее как сегодня утром. Часы показывали начало третьего ночи. Рафа начал отходить от наркоза и поэтому вяло ерзал тремя здоровыми конечностями.

Я потерла глаза, только после этого вспомнив, что на мне, к счастью, не было косметики, и, потянувшись, подошла к кровати Рафы.