Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

У Чэня Собачье Ухо нашлось почти четыреста гонконгских долларов и качественный нефритовый браслет. Один из бойцов забрал браслет себе, деньги Пун положил в карман и повернулся к Рябому Цзиню. У всех глаза на лоб полезли при виде толстого рулона свернутых банкнот, найденного в кармане брюк этого юнца.

– Во имя Шлюхи Небесной, откуда у тебя все это? – удивился Пун Хорошая Погода, тщательно оберегая деньги от дождя.

Тот рассказал, как тряс счастливчиков, выходивших из «Хо-Пак». Все посмеялись, похвалив его за сообразительность.

– Молодец, неплохо придумано, – одобрил Пун. – Бизнесмен ты хороший. Одевайся. Как звали ту старуху?

– Она назвалась А Там. – Рябой Цзинь смахнул капли дождя с глаз. Пальцы ног скользили в грязи, изуродованная рука вся горела, и боль была невыносимой. – Я отведу вас к ней, если хотите.

– Эй, посветите мне, ети его! – Это был Цзинь Пак. Он стоял на четвереньках и старался напялить одежду на труп Джона Чэня. – Может кто-нибудь помочь?

– Помогите ему!

Чэнь Собачье Ухо и Рябой Цзинь поспешили на помощь, а Пун Хорошая Погода снова направил луч света на труп. Тело раздулось и отекло, дождь смывал с него грязь. Сзади голова Джона Чэня была разбита, на спутавшихся волосах запеклась кровь, однако лицо еще можно было узнать.

– Айийя, – произнес один из людей Пуна, – давайте кончать с этим. Чувствую, где-то здесь шныряют злые духи.

– Только брюки и рубашка – этого достаточно, – буркнул Пун Хорошая Погода. Он подождал, пока тело частично одели. Потом обратил взгляд на Вервольфов. – Ну, так и кто из вас, суки вы безродные, помог старику убить этого, ети его, бедолагу?

– Я уже го… – начал Цзинь Пак и осекся, потому что двое других указали на него и, произнеся одновременно: «Это он», отвернулись.

– Мне все время так и казалось! – Пун Хорошая Погода был доволен, что наконец-то удалось распутать клубок. Его толстый указательный палец уперся в Цзинь Пака. – Залезай в раскоп и ложись.

– У нас есть верный план, как похитить главу Благородного Дома Чэнь. Мы все поимеем от этого в два, в три раза больше, чем принес этот блудодей. Я расскажу вам как, хейя? – предложил Цзинь Пак.

Пун Хорошая Погода на миг задумался, но тут же вспомнил указания Четырехпалого.

– Давай в раскоп и в грязь лицом!

Глядя в неумолимые глаза, Цзинь Пак понял, что для него все кончено. Он пожал плечами. Значит, судьба.

– Помочиться я хотел на всех твоих предков, – сказал он и, забравшись в яму, лег в нее.

Он положил голову на разложенные в грязи руки и стал прощаться с жизнью. Из небытия в небытие, навсегда оставаясь частью семьи Цзинь во всех ее поколениях, вечно живой в этом нескончаемом потоке из поколения в поколение через всю историю в бессмертное будущее.

Пун Хорошая Погода взял лопату и, отдавая должное храбрости юнца, отправил его на тот свет мгновенно, всадив острый край лопаты между позвонками и надавив на рукоять. Цзинь Пак умер, даже не поняв этого.

– Забросайте могилу!

Чэнь Собачье Ухо окаменел от страха, но тут же бросился выполнять приказание. Усмехнувшись, Пун Хорошая Погода подставил ему ножку и дал хорошего пинка за трусость. Тот рухнул в яму. Лопата в руках Пуна Хорошая Погода мгновенно взмыла и, описав полукруг, с хрустом врезалась Чэню Собачье Ухо в спину. Охнув, тот рухнул на тело Цзинь Пака. Остальные засмеялись, а один сказал:

– И-и-и, классный удар! Как заморские дьяволы лупят битой в крикете. Здорово. Он готов?

Пун Хорошая Погода не ответил, глядя на последнего Вервольфа, Рябого Цзиня. Все тоже уставились на него. Он стоял под дождем и не двигался. Именно тогда Пун Хорошая Погода обратил внимание на тугую тесемку вокруг его шеи. Подойдя с фонариком, Пун увидел, что другой конец свисает парню на спину. Его оттягивала разломанная пополам монета с аккуратно просверленной в ней дыркой. Монета была медная и, похоже, старинная.

– Да пустят ветры все боги в лицо Цао Цао![1] Где ты это взял? – спросил он, расплываясь в улыбке.

– Отец дал.

– А у него это откуда, мразь ты мелкая?

– Он не сказал.

– Он мог взять это у Первого Сына Чэнь?

Тот снова пожал плечами:

– Не знаю. Меня здесь не было, когда его убивали. Я не виноват, клянусь головой матери!

Резким движением Пун Хорошая Погода сорвал у него тесемку с шеи.

– В машину его, – приказал он двум бойцам. – Присмотрите за ним. Возьмем его с собой. Да, мы возьмем его с собой. Остальных засыпать, и могилу замаскировать хорошенько.

Оставшимся двоим бойцам он велел взять одеяло с телом Джона Чэня и следовать за ним. Они неуклюже двигались за вожаком в темноте.

Устало шагая и обходя лужи, Пун вышел к Шатинь-роуд. Неподалеку стоял полусломанный навес автобусной остановки. Выбрав момент, когда на дороге не было машин, он подал знак, и его люди, быстро развернув одеяло, пристроили тело стоймя в углу. Пун вынул подготовленную Вервольфами надпись и тщательно укрепил на груди трупа.

– Зачем ты это делаешь, Пун Хорошая Погода, хейя? Зачем ты дел…

– Потому что Четырехпалый приказал! Откуда я знаю? Заткни свой, ети его, рот…