Благородный восьмеричный путь Будды

Предыдущие этапы Благородного Восьмеричного Пути были связаны с нашими первыми переживаниями духовного прозрения природы бытия, в том числе и самих себя, а также с тем, как под влиянием этих переживаний преображается наша эмоциональная жизнь, наше общение и обыденное, повседневное поведение. Другими словами, до сих пор восьмеричный путь касался изменения нашего индивидуального, отдельно взятого «я». Данный же этап, совершенный способ зарабатывания средств к существованию, связан с изменением коллективного бытия, жизни целой общины, жизни общества. Этой стороне буддизма не уделяют особого внимания, порой ее даже преуменьшают; однако мысль о том, что мы должны изменить не только свою отдельно взятую жизнь, но и жизнь общества в целом, совершенно определенно является частью буддийского учения.

Буддизм выступает и за создание идеального общества, и за создание идеального человека. В конце концов, все мы — составляющие общества, неотъемлемые части друг друга, и очень трудно изменить самого себя, если общество остается неизменным. У индийцев есть пословица: «Возясь на кухне, невозможно не испачкаться в саже», поскольку в Индии стряпня — как правило, довольно грязное занятие. Точно так же вы невозможно жить и работать в продажном и по сути своей безнравственном обществе и при этом оставаться незапятнанным. Стало быть, даже в интересах собственной нравственной и духовной жизни следует прилагать усилия к тому, чтобы преобразовать общество, в котором живешь. Конечно, замечательно рассуждать о лотосе, расцветающем посреди трясины, но очень трудно быть лотосом, когда трясина столь мерзка и всеобъемлюща.

В нашем коллективном бытии есть три главных аспекта: узко социальный, политический и экономический. И в буддизме есть учения, которые охватывают все эти три аспекта.

В буддизме есть различные социальные учения, особенно относящиеся к жизни Древней Индии. Читая их, можно, например, обнаружить, что Будда вовсе не одобрял кастовую систему, которая в те времена была главной особенностью социальной жизни Индии и сохранилась вплоть до наших дней. Согласно этой системе, положение человека в обществе определяется его рождением. Если ты сын брахмана, то становишься брамином, если сын торговца, то становишься торговцем; и ничего нельзя сделать, чтобы изменить свое положение. Даже сегодня в Индии кастовая система очень прочна; она пронизывает все сферы жизни, особенно в сельской местности, и полностью парализует всякую личную инициативу. Поэтому Будда ясно и категорично сказал, что критерием, определяющим положение человека в обществе, должно быть не рождение его, но достоинства. Это один лишь из примеров социальных учений Будды.

Можно также увидеть, что в политической сфере буддизм выдвигает (или, точнее, выдвигал в древние времена) идеал так называемого дхармараджи — этой теме посвящен целый ряд сутр. Дхарма значит «истина», «справедливость», «реальность», а раджа — царь или даже правление. Таким образом, идеал дхармараджи — это правление по справедливости. Согласно этому идеалу, этические и духовные соображения и ценности должны играть первостепенную роль даже в политических делах. Он воплощает собой мысль, что политика — это не площадка для петушиных боев, где сталкиваются интересы соперничающих группировок и фракций, не арена для манипуляций и интриг: нужно постараться увидеть действующие в политике этические и духовные принципы, чтобы затем применять их в сфере коллективного бытия.

В выдающимся примером этого политического идеала был индийский царь Ашока — великий правитель из династии Маурьев, живший приблизительно через двести лет после Будды. Унаследовав от своего отца царство Магадху, он продолжал его расширять и в короткий срок захватил почти все государства полуострова Индостан. Последовательно проведя ряд опустошительных операций, он раздвинул границы Магадхи за пределы современных Индии и Пакистана. Последнее государство, которое Ашоке осталось покорить, прежде чем он стал буддистом, была Калинга на восточном побережье, примерно соответствовавшая территории современного штата Орисса. Как он сам записал в одной из своих наскальных надписей: «Сто пятьдесят тысяч человек были взяты в плен, сто тысяч убиты и еще больше умерли».