Благородство поражения. Трагический герой в японской истории

Мы никогда не узнаем, сколько именно инсургентов в действительности заселили замок Хара. Расчеты варьируются от двадцати до пятидесяти тысяч мужчин, женщин и детей. В большинстве японских источников приводится цифра тридцать семь тысяч, из которых около двенадцати тысяч человек были мужчины, способные сражаться; однако, это вполне могло быть преувеличением, служившим оправданием тому, с каким трудом Бакуфу смогло подавить восстание.[383] Среди обитателей замка было около двухсот бывших самураев, ставших военными экспертами и предводителями крестьян. Вероятно, некоторые из них сражались на стороне проигравших в прежних битвах против Токугава при Сэкигахара (1600) и Осака (1615), а теперь воспользовались случаем вновь сразиться с ненавистным Бакуфу. Бразды стратегического управления обороной замка были полностью в руках Амакуса Сиро и группы из пяти-шести старших по возрасту «ронинов» -христиан.[384]

Структура командования в замке Хара основывалась, как ни странно, на принятой в регулярных войсках, собравшихся у стен. Она включала Главнокомандующего (Амакуса Сиро), начальника штаба (дзитайсё), командующего артиллерией и командующего инженерным подразделением, полевых командиров, капитанов (хатагасира) и многочисленных помощников в лагере (цукаибан).[385] Несмотря на впечатляющие титулы, оборонявшиеся были плохо экипированы и вооружены в основном серпами, косами и пиками ручного изготовления, а также тем оружием, которое им удалось захватить за недели, предшествовавшие занятию замка Хара.[386] Среди них было несколько сотен стрелков из ружей с фитильными замками, которым и обязано большинство успехов в первые месяцы восстания. Хотя и оружие, и пули изготавливались внутри замка, с самого начала нехватка снаряжения была весьма ощутимой, а, по мере развития событий, стала просто отчаянной. Поскольку они не могли позволить себе использовать впустую ни одной пули, артиллеристы достигли замечательной аккуратности в стрельбе из своих мушкетов с фитильными замками, и, до тех пор, пока у них были заряды, сеяли смятение в рядах наступающих самураев, настроенных в основном на единоборства на мечах. Экономя боеприпасы, инсургенты собирали груды крупных камней, которые затем метали в противника из специальных катапульт. Рассказывали, что однажды команда более чем из ста человек спустилась на берег по крутым скалам для сбора камней; с правительственных кораблей по ним был открыт огонь, однако всем им удалось забраться обратно не получив ни царапины.

Несмотря на недостаток пищи и боеприпасов и полную безнадежность ситуации, моральный дух защитников крепости был весьма высок. Одной из причин тому была популярность их мессианского предводителя Амакуса Сиро. Даже дезертиры, оставлявшие замок и перебегавшие к противнику в последний месяц сопротивления поражали правительственных следователей личной приверженностью этому необычному молодому Сёгуну.[387]

Амакуса Сиро являл собой воплощение веры, гордо запечатленной на их флагах и знаменах. «По всему парапету, — писал в отчете глава голландской фактории Кукебакер, — видны были бесчисленные знамена с красными крестами; было также много распятий, больших и малых».[388] Знамена восставших были посвящены Сантияго (Св. Якову), и в своих боевых кличах инсургенты взывали к этому испанскому святому так же, как и к Иэсу (Иисусу) и Марии. Во все время осады внутри замка регулярно проводились службы, а дважды в неделю жители собирались на проповеди, которые читал лично Амакуса Сиро.

Душевный подъем защитников нашел отражение во многих боевых песнях и пасквилях,[389] высмеивавших безрезультатность действий войск Бакуфу, а также в заявлениях о своих целях и намерениях. Эти заявления перебрасывались в лагерь противника в форме «писем-стрел» (ябуми), когда послания привязывались к древкам стрел, что отражено в официальном отчете о кампании. В своих «письмах-стрелах» защитники вновь и вновь подчеркивали, что у них нет никаких материальных притязаний, и что единственная причина, побудившая их укрыться в замке Хара — это избежать преследований и иметь возможность свободно отправлять свои христианские обряды. Они объясняли, что их цели их — не от мира сего. Если бы они просто заботились о своей земной жизни, они бы никогда и не помыслили о восстании; взгляды их направлялись к жизни грядущей (госё), и они жертвовали собой, зная, что за страдания в этом мире их ждет радость на Небесах. Будучи христианами, в случае смерти при защите своей веры они гарантированно попадали в рай. В «нормальное» время, говорилось в одном из писем, они бы не колеблясь пришли на помощь правительственным войскам, подавляющим врагов Сёгуна, однако теперь они сражаются под водительством «посланника Небес» (амэ-но цукай) Амакуса Сиро, низлагавшего любой земной авторитет.