Благословение

Следующим утром он ушел в город. Люди говорили, что он пошел учиться на биолога, и жалели его жену. Как она, бедная, всю жизнь с этим непутевым промучилась…

Благословение Повесть

Ближе к полуночи людей в заведении набилось столько, что протолкнуться к бару было почти невозможно, хотя он и был сделан в виде круга. Бармены каким-то чудом угадывали, что именно заказал посетитель, потому что музыка заглушала все остальные звуки, и ловко крутили в руках бутылки, подавали страждущим стаканчики на бумажных салфетках, брали деньги и умудрялись давать правильную сдачу. Хотя заказы были чаще всего самые простые: или водка с тоником, или пиво, или, в случае если заказ был от девушки или для девушки, дешевое шампанское. Умц, умц, бар был сердцем заведения, от которого благодаря тренированным рукам барменов по венам лился алкоголь, та жидкость, на которой и держался этот обособленный, громкий и затемненный мирок, и благодаря которому и происходила большая часть того, что происходило. Умц, умц, стаканы опустели – стаканы наполнились, еще круг, еще доза, тепло, расслабление, задор. Умц, умц, до последней капли, пока не закончились деньги, пока не закончился кураж, выпей со мной, красавица…

Геворг сидел на самом дальнем барном стуле, наблюдая за барменом Лешей, без устали разливающим элитный импортный алкоголь вперемешку с дешевым пойлом из соседнего супермаркета. Замечал, как Леша наливал в стакан чуть-чуть меньше положенной по технологической карте дозы алкоголя и чуть-чуть больше газированного напитка, а если гость заказывал третий или более стакан, то уже и самая дешевая водка шла в ход вместо заявленной дорогой или виски наливался не из той красивой бутылки, которая стояла на виду над барной стойкой, а из той, которая стояла под стойкой, и не было никакой гарантии, что эти бутылки одинаковые. И правда, а зачем наливать разгоряченным молодым телам янтарную жидкость из дорогих бутылок? Их вполне устроит безакцизная контрабанда, тайно привезенная из-за моря знакомым экипажем… Им все равно, а заведению – экономия…

Геворг гордился Лешей, потому что сам лично вырастил из него отличного бармена. Когда тот пришел в заведение впервые, он был простецким мальчиком из деревни – простая стрижка, простая одежда, простое тело. Сейчас у него была модная, уложенная гелем прическа, ухоженная борода, яркая клетчатая рубашка, накачанные руки и татуировки почти до плеч. Выдавал взгляд, все еще простой и открытый, но его легко было спрятать в темноте ночного клуба. Сам Леша насмешливо называл себя «пафосным дровосеком», но в формат заведения вписывался просто отлично.

То, что было в бокале, закончилось, и Геворг сделал Леше почти незаметный знак рукой.

– Да, босс, – бармен молниеносно оказался рядом, – чего желаете?

Коктейли Леша смешивал божественно, да и повод выпить сегодня у Геворга был, хотя и не самый приятный.

– Давай «Маргариту» мне, дружок, – Геворг стукнул пустым бокалом по барной стойке, – с серебряной текилой.

– Будет сделано, босс. – Текила была уже у бармена в руках.

До полной алкогольной анестезии было еще далеко, но после второго коктейля болезненные ощущения уже начинали притупляться.

Он приехал в этот сырой и туманный город из солнечной Армении лет десять назад, еще молодым парнем, улыбчивым идеалистом, начитанным и образованным. Не то чтобы национальность так сильно играла роль, но поначалу работу ему предлагали только на рынках, в ларьках с фруктами, что не вписывалось в его образ самого себя. Он хотел большего, он хотел больших свершений, больших достижений, он чувствовал, что его ждут великие дела, он хотел помогать людям.

Достаточно быстро он понял, что одного желания недостаточно. Чтобы дать что-то кому-то, надо сначала это что-то иметь или получить, а он пока мало что имел и почти ничего не получал. Нужно было найти кого-то, кто помог бы ему с чего-то начать.

Как оказалось, армянская диаспора в городке была весьма обширной и довольно влиятельной. Они сами его нашли и предложили помощь, но, конечно, на своих условиях. Выбор был невелик – делать то, что ему не нравилось, но хотя бы приближаясь к возможности помогать людям, или вернуться на рынок и торговать фруктами. Идеалист внутри него сопротивлялся, но проиграл.

– Сынок, ты же знаешь, – шевеля черными усами, говорил один из уважаемых людей в диаспоре, – самые хорошие деньги делаются на наркотиках, оружии и проституции, а деньги, как известно, не пахнут, уж не помню, кто это сказал.

– Император Веспасиан, – почти механически ответил Геворг, – римский император Веспасиан это сказал.

– Умный был человек, – кивнул уважаемый человек в диаспоре, – все правильно сказал.