Благословение небес

— Н-н-но-оо! Н-нноо! Стоять! — вдруг закричал фермер, натягивая вожжи, и телега с ужасающим скрипом остановилась. — Ну, вон там на холме и живет Торнтон, — сказал он, указывая наверх.

Люсинда подняла голову и с чувством тихого бешенства посмотрела на большой, невзрачный коттедж, проглядывающий сквозь деревья. Она надменно повернулась к бестолковому фермеру.

— Вы ошибаетесь, дорогой мой, — веско сказала Люсинда. — Ни один уважающий себя джентльмен не станет жить в таком захолустье. Будьте так любезны развернуть это ветхое устройство в обратную сторону и отвезти нас в деревню, где нам, может быть, дадут более точные координаты. Здесь произошло очевидное недоразкмение.

В ответ на это и лошадь, и ее хозяин дружно повернули головы и посмотрели на нее с одинаковым выражением раздражения и неприязни. Лошадь тактично промолчала, но фермер, который на протяжении двенадцати миль выслушивал жалобы Люсинды и проклятия в адрес его прекрасной телеги, уже порядком устал от этой особы.

— Послушайте, миледи, — начал он, но Люсинда не дала ему продолжить.

— Не нужно называть меня миледи. Вы можете обращаться ко мне просто — мисс Трокмортон-Джонс.

— Ладно. Ну, в общем, кто бы вы там ни были, говорю вам, что это — коттедж Торнтона.

— Вы же не собираетесь оставить нас здесь! — сказала она, видя, как в этом усталом человеке вдруг снова проснулась энергия — должно быть, от радости, что он скоро избавится от надоевших пассажирок. Люсинда спрыгнула на землю, увидев, что он начал сбрасывать их вещи на обочину того, что называлось дорогой.

— А если его нет дома? — воскликнула она, наблюдая, как сжалившаяся над стариком Элизабет помогает стаскивать с телеги сундук.

— Ну, тогда мы опять спустимся на дорогу и подождем, пока здесь проедет следующий фермер. Возможно, он окажется так добр, что согласится отвезти нас обратно, — сказала Элизабет, сильно сомневаясь в такой возможности.

— Я бы не стал на это рассчитывать, — сказал фермер, когда Элизабет достала и положила в его ладонь монетку. — Большое вам спасибо, миледи, премного благодарен, — сказал он, дотрагиваясь до своей шапочки и удостоив юную леди даже некоторой улыбки, — уж больно красивым было ее лицо в ореоле светящихся золотых волос.

— Почему вы не стали бы рассчитывать на это? — потребовала ответа Люсинда.

— Да потому, — сказал фермер, забираясь на телегу, — что здесь вряд ли кто — нибудь проедет в течение ближайших двух недель, а может, и больше. Не сегодня завтра начнутся дожди. А когда идет дождь, на телеге здесь не проехать. Да вы не бойтесь так, — добавил он, сжалившись над побледневшей молодой мисс, — я вижу, из трубы идет дым, так что кто-нибудь там да есть.

Щелкнув потертым кнутом, он тронулся с места, и с минуту Элизабет и Люсинда стояли, не двигаясь, пока свежее облако пыли не осело на дорогу. Наконец Элизабет заставила себя внутренне встряхнуться и взяла инициативу в свои руки.

— Люси, если ты возьмешься за один конец этого сундука, я могу взяться за другой, и тогда мы сумеем донести его до дома.

— Ты не сделаешь этого! — возмущенно воскликнула Люсинда. — Мы все оставим здесь, и пусть Торнтон посылает за вещами своих слуг.

— Можно сделать и так, но подъем здесь очень крутой и скользкий, а сундук совсем легкий, поэтому нет смысла заставлять кого-то лишний раз спускаться за ним. Пожалуйста, Люси, я слишком устала, чтобы спорить.

Люсинда бросила быстрый взгляд на бледное лицо Элизабет, отражавшее все ее дурные предчувствия, и проглотила готовое слететь с языка возражение.

— Ты совершенно права, — бодро сказала она. Элизабет оказалась совсем не права. Подъем был действительно достаточно крут, а вот сундук, казавшийся поначалу таким легким, с каждым шагом будто прибавлял в весе по целому фунту. За несколько ярдов до дома женщины остановились передохнуть, после чего Элизабет решительно ухватилась за свой конец сундука.

— Ты иди к дверям, Люси, — сказала она задыхающимся голосом, опасаясь, что пожилая женщина надорвется, если еще хоть немного протащит этот сундук. — Здесь я его просто поволоку.

Мисс Трокмортон-Джонс посмотрела на свою покрытую пылью несчастную воспитанницу, и в груди ее вспыхнула ненависть ко всем, кто довел ее до такой жизни. С видом боевого генерала она сердито подтянула перчатки и, подойдя к двери, подняла свой зонт. Воспользовавшись его ручкой, как дубинкой, она сильно заколотила в дверь. За ее спиной Элизабет волокла сундук. — А ты не думаешь, что дома никого нет? — тяжело дыша, спросила она, протащив сундук последние несколько футов. — Ну, если они здесь, то, должно быть, оглохли! — сказала Люсинда. Она снова взяла зонт и стала наносить ритмичные удары по двери, наполняя грохотом весь дом. — Открывайте, вам говорят! — закричала она, замахнувшись в очередной раз, как вдруг дверь распахнулась, и перед ними возник мужчина, который тут же получил удар зонтиком по голове.