Благословение небес

Элизабет с беспокойством поглядела на небо, по которому неслись черные тучи, предвещавшие бурю, но когда она заговорила, ее голос звучал до нелепости безмятежно.

— Кажется, собирается дождь, Люсинда, — заметила она, когда холодные капли дождя застучали по листьям деревьев над их головами.

— Похоже, что так, — тем же тоном ответила Люсинда. Она ловко раскрыла зонт и подняла его над ними обеими.

— Как хорошо, что у тебя есть с собой зонт.

— Я никогда с ним не расстаюсь.

— Не думаю, что мы сильно промокнем от небольшого дождя.

— Да, вряд ли.

Элизабет оглядела окружавшие их острые шотландские скалы. Тоном, каким обычно задают риторические вопросы, она поинтересовалась:

— Как ты думаешь, здесь водятся волки? — Полагаю, что сейчас они представляют для нас большую угрозу, чем этот дождь, — ответила Люсинда.

Солнце склонялось к горизонту, и весенний воздух без его горячей поддержки начал быстро остывать, Элизабет не сомневалась, что до наступления темноты они уже совершенно замерзнут.

— Немного прохладно.

— Что есть, то есть.

— В сундуке должна быть теплая одежда.

— Ну, если так, то холод нам не страшен. Своевольное чувство юмора Элизабет выбрало именно этот малоподходящий момент, чтобы проявить себя.

— Да, мы быстро согреемся и к тому времени, как нас окружат волки, будем как раз тепленькими.

— Очень может быть.

От накопившейся усталости, волнения и голода в сочетании с непробиваемым спокойствием Люсинды, после того, как она штурмом взяла коттедж, Элизабет начала смотреть на создавшуюся ситуацию с опасным легкомыслием.

— Но если волки поймут, насколько мы сами голодны, они постараются убраться от нас подальше.

— Меня ободряет такая возможность.

— Мы разожжем костер, — сказала Элизабет, и губы ее начали подрагивать. — Это заставит их держаться в отдалении.

Люсинда ничего не ответила, занятая собственным" мыслями, и Элизабет в неожиданном приливе счастья вдруг призналась:

— А знаешь, Люсинда? Я не жалею ни о чем случившемся сегодня.

Люсинда сдвинула седые брови и подозрительно покосилась на Элизабет.

— Я понимаю, что это может показаться невероятным, но ты только вообрази себе, как чудесно было держать его под дулом пистолета, пусть даже несколько минут? Ты находишь это… странным? — спросила Элизабет, заметив, что Люсинда смотрит прямо перед собой, застыв в сердитом задумчивом молчании.

— Что я нахожу странным, — ответила Люсинда ледяным тоном, выражающим суровое осуждение и удивление, — так это то, что ты сумела вызвать у этого мужчины такую сильную неприязнь.

— Да он просто ненормальный.

— Мне он показался рассерженным и огорченным.

— Чем?

— Это интересный вопрос.

Элизабет вздохнула. Когда Люсинда бралась разгадать какую-нибудь загадку, она не успокаивалась, пока не добивалась своего. Она не могла относиться с сочувствием к чьим-либо поступкам, если не понимала их. Элизабет решила отвлечься от мыслей о Яне Торнтоне и подумать над тем, что их ждет в ближайшие несколько часов. Ее дядя категорически отказался оплачивать карету и кучера, пока они будут здесь жить. В соответствии с его указаниями они отправили Эрона обратно в Англию, как только достигли шотландской границы и наняли коляску в Уэйкли-Инн. Через две недели Эрой должен был приехать за ними. Конечно, они могут вернуться в Уэйкли-Инн и дожидаться Эрона там, но у Элизабет было слишком мало денег, чтобы заплатить за гостиницу.

Может быть, ей удастся нанять коляску в гостинице, а расплатиться, когда их довезут до Хэвенхёрста, но цена может оказаться такой большой, что у нее и там не наберется достаточно денег, как бы блестяще она ни торговалась.

Но самое худшее, что ждало ее впереди, — это объяснение с дядей Джулиусом. Он будет вне себя, если она вернется на две недели раньше положенного времени, конечно, в том случае, если ей вообще удастся вернуться. И что он ей скажет?

Однако сейчас надо решить, что им делать, двум беззащитным женщинам, оказавшимся в дебрях Шотландии холодной дождливой ночью.

На гравийной дорожке послышались шаркающие шаги, и обе женщины, загнав робкую надежду поглубже, выпрямились и изобразили на лицах полное безразличие.

— Ну, ну, ну, — расцвел при виде их Джейк, — хорошо, что я успел вас перехватить и… — он потерял мысль при виде женщин, гордо восседающих на сундуке под черным зонтом. — А-а… а где ваши лошади?

— У нас нет лошадей, — сообщила ему Люсинда таким тоном, словно эти животные своим присутствием могли нарушить их тет-а-тет.

— Нет? А как же вы добирались сюда?

— Мы приехали в это Богом забытое место в наемном экипаже.

— Понятно. — Джейк погрузился в растерянное молчание, и Элизабет решила сказать ему что-нибудь приятное, чтобы вывести из этого состояния, но Люсинда уже потеряла терпение,

— Вы, по-видимому, пришли, чтобы попросить нас вернуться?

— Ах, да. Да, вы правы.

— Ну так давайте. Мы не собираемся ждать вашего приглашения всю ночь.

Такая откровенная ложь из уст Люсинды потрясла Элизабет. Видя, что Джейк не знает, как приступить к этому деликатному делу, Люсинда встала и помогла ему: