Благословение Небожителей. Том 1 (ЛП)

— Поэтому я и назвал твои слова полнейшим вздором. Династии Сяньлэ и Юнань давно ушли в прошлое, оба государства исчезли без следа. Какой смысл ворошить былое и с новой силой разжигать вражду?

Ци Жун, послушав, каким тоном были сказаны эти слова, на мгновение замер, как будто в его памяти что-то шевельнулось, и странно прищурился. Се Лянь же развернулся к Лан Цяньцю и спокойно сказал:

— Ты своими глазами видел, как я убил твоего отца. Тогда прошло совсем немного времени после моего второго низвержения, и в душе я не мог смириться со случившимся. Вина за эту чудовищную ошибку лежит на мне. Но я считаю, что нет нужды втягивать сюда тех, кто совершенно не причастен. Лазурный Демон несёт полный бред, не остановился даже перед тем, чтобы облить грязью князя Аньлэ. Это лишь месть за то, что ты обвинил его в низости, не более.

Если бы кто-то посторонний стал свидетелем их разговора, не смог бы удержаться от смеха. Кто-то спорит за право называться злодеем, совершившим страшное преступление! Несведущие решили бы, что омовение кровью Пира Чистого Золота — это какая-то неимоверно блистательная заслуга. У Лан Цяньцю спутались мысли, он схватился руками за голову и надолго задумался, прежде чем произнести:

— Да… Это был ты, и никто другой.

Ведь он всё видел своими глазами. В ту ночь он, исполненный радостного предвкушения, вбежал во Дворец Чистого Золота и увидел, как советник в чёрном одеянии вынимает длинный меч из груди его отца, как разлетаются кровавые брызги. И в ту секунду его отец, правитель государства Юнань, всё ещё протягивал к нему руку, всё ещё дышал. Но когда Лан Цяньцю бросился к нему, рука отца безвольно опустилась.

В этот момент лежащий на полу Ци Жун вдруг подал голос:

— Мой царственный двоюродный братец[2], ты ли это?

[2] Старший двоюродный брат по материнской линии.

Глава 52. Кто прав, кто виноват — непросто рассудить. Часть вторая

Взгляд Се Ляня переместился к Ци Жуну. Поглядев на него, принц произнёс:

— Ци Жун, судя по тому, что я вижу, все эти годы твоя жизнь была полна захватывающих событий.

После этой фразы Хуа Чэн снял с него личину, надетую ранее. Увидев всех гостей, без спроса ворвавшихся к нему, в истинном обличии, Ци Жун так и вытаращил глаза. Лан Цяньцю же, сбитый с толку, проговорил:

— Двоюродный братец?

Ранее, услышав из уст Ци Жуна фразу «нам, народу Сяньлэ», он уже догадался о том, что при жизни Лазурный Демон являлся потомком Сяньлэ. Но и подумать не мог, что их с Се Лянем связывают подобные узы. Ци Жун всмотрелся в лицо Се Ляня, затем оглядел его с головы до ног. То был странный взгляд, будто он алчно взирал на что-то необыкновенное. Но когда Ци Жун увидел за спиной Се Ляня меч Фансинь, то вдруг разразился громким хохотом:

— Вот как, значит! Вот оно что! Так Фан Синь — это и есть ты! Ты и есть Фан Синь! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

И хотя Лан Цяньцю не понимал, почему тот смеётся, всё же почувствовал себя не в своей тарелке и гневно крикнул:

— Что здесь смешного?

Ци Жун со злобой огрызнулся:

— Твоё какое собачье дело, если я решил посмеяться над своим двоюродным братцем? Совсем недавно я сказал, что глупость Вашего Превосходительства сохранилась сквозь века, уж простите, я извиняюсь за моё невежество. Ведь ты — ученик великого мастера, а раз твой мастер таков, разве ты мог вырасти умником? — он развернулся к Се Ляню, — Ты перебежал на сторону Юнань и поступил на службу советником, но дослужился до того, что собственный ученик проткнул тебя мечом. Разве не захватывающе? Разве не уморительно? Ну не поделом ли? Что за простофиля!

Стоило ему выговорить полслова «простофиля», Хуа Чэн снова обрушил на него удар, подобный молнии. Однако Ци Жуна и так-то не просто было заткнуть, а теперь, когда Се Лянь явил ему своё лицо, Лазурный Демон отчего-то и вовсе десятикратно воодушевился. Даже когда его вновь вбили в землю, непрерывно раздавались упрямые крики:

— Простофиля! Простофиля! Простофиля!

На каждое слово приходился новый удар, отчего пол залило кровью. Се Лянь остановил вновь занесённую руку Хуа Чэна и произнёс:

— Сань Лан, прекрати!

Хуа Чэн резко возразил:

— С какой это стати?!

Се Лянь ответил:

— Всё в порядке, не обращай внимания, этот человек болен и весьма назойлив. Позволь мне с этим разобраться. Тебе не стоит связываться с ним.

Принц мягко похлопал Хуа Чэна по плечу и тот, спустя долгое время, наконец тихо произнёс:

— Хорошо.

Ци Жун оторвал голову от земли, с огромным трудом откатился в сторону и выплюнул:

— А чего ты строишь из себя добродетель? Если правда не хотел, чтобы он избил меня, так и задержал бы его с самого начала! Что толку, что ты теперь притворно просишь прекратить? Никто тебя за великодушие по головке не погладит!

Се Лянь ответил:

— Я задержал его лишь потому, что не желаю, чтобы он пачкал руки. Тебе не кажется, что ты возомнил о себе немного лишнего?

После этих слов на залитом кровью лице Ци Жуна промелькнула вспышка гнева. Он злодейски рассмеялся.