Его звали Бредли. Ему было около двадцати пяти лет, он был красив, хорошо одет, вежлив и понравился мне с того самого момента, как я его увидела. Еще до того, как он начал говорить, я знала, что он очень расстроен, и, боюсь, несколько шокировала его, приветствовав словами: «Расскажите, почему вы так переживаете из-за своей матери».
За несколько дней до нашей встречи Бредли под утро разбудил голос матери, который снова и снова громким шепотом произносил его имя. Бредли резко сел в кровати. Голос был таким реальным, что он почти был уверен, что сейчас увидит свою мать, несмотря на то, что она жила в городе, до которого было не менее двух тысяч миль. Молодой человек очень удивился, когда оказалось, что в комнате никого нет, и даже встал и обыскал всю квартиру, чтобы убедиться, что, как обычно, кроме него здесь никого не было. Бредли хотел позвонить своей матери и узнать, все ли у нее в порядке, но из-за разницы в часовых поясах там, где она жила, была еще ночь. Поэтому в итоге он поступил так, как поступили бы на его месте большинство людей, — убедил себя, что это, вероятно, был просто очень яркий сон, и вернулся в кровать. Утром он был слишком занят и не вспоминал о ночном происшествии до того момента, когда в его офис позвонила мать, что случалось очень редко, и сказала:
— Я чувствую себя немного глупо, но я тебя случайно не разбудила прошлой ночью?
Бредли, крайне изумленный, смог только сказать:
— Да, разбудила.
— Я боялась этого. Извини, — ответила мать. — Я размышляла о тебе и в какой-то момент поняла, что ты меня услышал.
Мать Вредли была обыкновенной, здоровой, практичной женщиной из маленького консервативного городка на Среднем Западе, ей уже исполнилось семьдесят лет, и она регулярно посещала местную пресвитерианскую церковь. Она называла «размышлением» полчаса, которые проводила в своем любимом кресле ранним утром, когда она наслаждалась тишиной, собиралась с мыслями, читала Библию и произносила утренние молитвы. Бредли никогда не слышал, чтобы ее дух или дух какого-либо другого человека покидал тело и путешествовал по стране, навещая дорогих ему людей. Он не знал, что думать, и боялся, что столь поразительное событие может быть предвестником смерти.