Благословенная Империя (СИ)

Эфирный фон вокруг тихонько всколыхнулся. Шоуки замер на мгновение, но почувствовав, что один из четырёх встрепенулся, рванул… Не назад, а в сторону. Нечего вести возможный хвост назад, к укрытию.

Трое одержимых качнулись, и побежали куда-то в направлении Шоуки. Он поторопился перемахнуть через остатки рухнувшей крыши, надеясь не допустить зрительного контакта, когда одержимые выскочат на широкую улицу, однако они сменили направление, и странно перемещаясь из стороны в сторону… наверно, протискиваясь между обломками, почесали в его сторону.

Шоуки ещё пометался туда-сюда и заключил, что вляпался в какой-то магический маяк — преследователи чётко держали направление. Ругнулся про себя, снова свернул, побежав в сторону парка — низкий фон должен следилку быстро обезвредить, как и всю прочую хвалёную магию. На ходу сбросил шапку — сползала на глаза, мешалась. Потом, срезая угол, понял, что его преследуют четверо. Тот, с каритским клинком тоже мчался следом, впрочем, отставая от тройки. А вот они нагоняли, ибо неслись со скоростью хорошего скакуна, не иначе. А Шоуки вылетел в тупик — эти подворотни между разрушенным кварталом и парком были запутанны, и их планировка никакой логике не поддавалась.

Огляделся, напитал тело духовной силой и перемахнув через высокий каменный забор почесал через дворы. Потом, на бегу, спорол и скинул драный тулуп — слишком тот стеснял движения, да и жарко от бега стало.

Снова тупик, да что ж такое?! Снова потерял пару мгновений, и едва не переломал ноги, не глядя спрыгнув на груду какого-то хлама. Деревья были уже близко, но преследователи всё ещё споро выдерживали направление точно на него. Хуже того, за очередным забором оказалась широкая улица, идущая вдоль оврага, на дне которого бежала не очень глубокая, но быстрая и не замёрзшая речушка. Шоуки прикинул, что не сможет перемахнуть её сходу, а пробираясь через воду слишком замедлиться, но тут и одержимые подтянулись, выскочив из проулка ниже по приречной улице. Увидели. Вот теперь не оторвёшься.

Шоуки вздохнул, прикинул все за и против, и побежал навстречу зачарованным людям, выхватывая клинок из ножен. С одним будет справиться легко, если, конечно, среди той кучи амулетов нет щита от физических атак. Или, если они быстро выдохнуться в этом почти свободном от проклятия месте. За рекой уже — деревья, и скалистая горка парка.

Два ножа он метнул вперёд, навстречу бездоспешному. Расчёт оказался верным — первый нож от щита отскочил, второй сильно потерял в скорости, завяз, и был сбит в сторону клинком противника. Но и плёнка щита совсем просела и побледнела. Подтолкнуть одного под колено, резко уйти вниз, проскользив по обледеневшей мостовой, удар снизу вверх, наискось, с разворотом. Шоуки бросил духовную силу в клинок, и удар вышел славным — мало того, что прорезал ослабевший щит, так и снёс с плеч голову бездоспешного.

Шоуки спиной вперёд отпрыгнул от ударов оставшейся парочки, поманил упавшие на землю ножи и вогнал их обоим противникам в подколенные ямки. Одному в правую, другому в левую, так получилось.

Прошлый опыт общения с одержимыми, да и увиденные в городе трупы подсказывали, что они исключительно живучи, и могут сражаться просто с огромным количеством мелких ранений. Складывалось впечатление, что кровь им для жизни не нужна вовсе. И почти все трупы одержимых были расчленены — буквально порублены на куски.

А посему лучшим выходом будет снизить их подвижность, и, раз уж шлемы с бармицей да стальные воротнички мешают снять головы, то пройтись по ногам и рукам, превращая противника в безвредный обрубок.

Нож так удачно зашёл одному из одержимых в сустав, что защемил его, другому повредило сухожилия, хромая на разный манер да с разной скоростью противники всё ещё рвались к нему, и Шоуки поторопился провернуть ножи в ранах, и снова нанести удар. И в тишине, нарушаемой лишь тяжёлым, шумным дыханием одержимых, отчётливый хруст прозвучал жутко. Пару раз ударил клинком, окончательно лишив противников возможности ходить. Добивать не стал — не хотелось даже смотреть на всё ещё ползущих к нему людей. Их молчание ужасало больше, чем те раны, что он им нанёс собственноручно.

И раз теперь они его точно не догонят, можно забыть о них как о страшном сне и драпать отсюда, не дожидаясь пока…

Ох.

Преследователь легко и непринуждённо перемахнул через каменный забор, и встав посреди мостовой пару раз похлопал в ладоши — звук получился звонким и резким.

Высок, строен. Одет по-местному, от и до, только перепоясан широким тканым поясом, за который заткнут каритский клинок. Лицо родное, южное, как и разрез глаз, и высокие скулы, и прямой острый нос. Только кожа бледноватая и тёмные волосы острижены коротко, на местный манер. Без сомнения — имперец, лет около сорока, осанка благородного, либо карита, бровь рассечена полукруглым шрамом под странным углом, видно, что рана получена давно и была тяжела, раз зажив, оставила после себя столь явный след.