Благословенная тьма

Со стороны могло показаться, что волк хапнул пустоту. Облачко же на деле забилось в его зубах, затрепетало. «Добрый выйдет волчонок», – подумал волк, разжимая челюсти и ощущая, как в жилах его разливается непривычное еще блаженство. Призрак безвольным трупиком покоился на земле и постепенно густел, обретая форму. Обозначился хрупкий пока еще скелет, который быстро обрастал мясом, и вот уже застучало живое – живое?! – сердце, побежали соки, капнула с мелких зубов первая слюна.

Волк не стал дожидаться, пока новоявленный волчонок оживет и встанет на ноги. Никуда он теперь не денется. Встанет и без него, и возьмет след, и вольется в стаю!

Он бросился вперед, все явственнее различая зов собратьев.

Собственно говоря, зова не было, никто его не призывал. Но о его приближении знали и на него реагировали. Реагировали с явной опаской, улавливая в новичке нечто необычное и грозное.

Могли бы и догадаться – ведь именно таким являлся им Ликтор, наверняка. Но они, естественно, сумели почуять, что это не Ликтор. Более того – им, скорее всего, было уже известно, что их вожак умер!

Волк приближался без страха – он был уверен, что любой бунт подавит в зародыше!

Так оно и вышло в действительности…

Когда он выбежал на заветную поляну, его там уже ждали: двенадцать крупных, матерых самцов. На деле их было, естественно, куда больше, но прочие рыскали в тайге, ища пропитания и обращая в вервольфов разнообразную зазевавшуюся нечисть. Очистка шла полным ходом, враги человечества истреблялись. По первому кличу вся эта несметная рать была готова оставить свой промысел и броситься на подмогу предводителям, которые остались встречать нового волка.

Остановившись на расстоянии прыжка, волк на секунду прикрыл глаза, считывая информацию. Итак, девять из двенадцати – бывшие люди, некогда направленные в тайгу под видом ученых и намертво посаженные на иглу. Трое – из бывшей нечисти. Двенадцать апостолов, и никаких иуд.

Хорошо, да он и не допустит иуды!

Волк ненадолго замешкался. Он поведет их, но куда?

Конечно, решать основную проблему! Сводить счеты – кое с кем… Но путь будет долгим, возникнет нужда в пропитании, да и потребность в постоянном пополнении рядов уже неистребима. Что ж – история не делается в белых перчатках.

Он отбросил сомнения и отважно взглянул апостолам в глаза, без труда выдержав ответные свирепые взгляды.

Он отметил полноту преображения, аналогичного своему собственному: в вервольфах не было и следа человеческого.

Ничего похожего на то, что некогда привелось увидеть Ляпе-Растяпе.

Состоялся диалог – беззвучный.

Все происходило на уровне обмена мыслями.

Поджарый волчара шагнул вперед.

– Кто ты? – последовал вопрос.

– Ваш предводитель.

– Ты наглый самозванец! У нас есть предводитель, и он порвет тебя в клочья!

– Ты лжешь. Ты отлично знаешь, что вашего предводителя больше нет. Он проиграл сражение.

Волчара умолк, считывая информацию. Пришелец в ответ развернул в сознании красочную картину поединка в сарае. Потом показал деревню, охваченную всеочищающим огнем. Телепатия все же возможна, признал волк. Никаких посредников-бесов. Но только промеж зверей.

– Мы не знаем тебя. У тебя непонятные мысли. Ты не можешь быть нашим вожаком.

– Вы узнаете меня. Вы поймете мои мысли. И я буду вожаком – независимо от того, хочешь ты того или нет!

Пожалуй, все-таки иуда. Не классический вариант, но для демонстрации силы сгодится и такой.

– Сними амулет, – потребовал волчара.

Вместо ответа пришелец прыгнул и перехватил строптивцу горло. Жизненной необходимости в этом не было, бунтарь не посмел бы напасть на противника, хранимого оберегом. Но надо было показать силу и решимость.

Волчару было немного жаль. Отец Роман Лукошников, видный деятель Отделения Инквизиции, участник многих боевых операций.

…Мятежник дергался, лежа на земле; из его разорванного горла хлестала темная зеленоватая кровь.

Волк отступил на прежнюю позицию. С этой уязвимостью вервольфов еще предстоит досконально разобраться, многое остается невыясненным.

Остальные заворчали, шерсть встала дыбом. Некоторые ощерились, глаза налились кровью, но в них читался страх. И еще – уважение.

Волк сел.

– Еще возражения есть? – осведомился он хрипло. Непонятно, как может быть хриплой мысль, но, тем не менее, это было именно так.

Ответом ему был невнятный гул смятенных мыслей, многоголосица. Наконец из них выделилась одна:

– Чего ты хочешь от нас?

– Дела.

– Мы и так заняты делом, к которому нас предназначили.

– Вас предназначали к другому делу, оно было впереди.

– Мы ничего не знаем об этом.

– Как это возможно? Лицемеры! Вы же читаете мысли!

– Старший умел беречься. Он выставлял защиту.

– Ложь! Я умею не меньше вашего старшего и не владею такой защитой. Вы знали о его замыслах. Вы знали о замыслах Виссариона. Если не знали в мелочах, то хотя бы улавливали общее. И вам это нравилось. Вам это было по вкусу, верно?

Собрание сдавало позицию за позицией.

– Мы догадывались, ты прав. Нам нравилось.

– Что же вам нравилось?

– Нам нравилось убивать. Нам и сейчас это нравится.

– Вы будете убивать.