Благословенные монстры

Малахия закрыл лицо руками в надежде, что больше не услышит кошмарный голос. Он подозревал, что существо всегда было где-то поблизости и наблюдало за каждым его шагом. Чудовище выжидало, чтобы нанести удар в самый неожиданный момент. Пока он изо всех сил жмурился, прикрывая лицо ладонями, на его руке открылись новые глаза. Это сильно сбивало с толку.

Разорвав смертные узы, связывающие его с этой реальностью, Малахия гораздо острее ощутил, как много отняли у него Стервятники. Как много он потерял. Но насколько реальными были его воспоминания?

Ему вспомнился мальчик со шрамом на глазу, которому он носил книги в комнату после того, как на мальчика напали наемные убийцы. Как он слонялся по дворцу, пока они с мальчиком не вернулись к занятиям.

Его брат.

Серефин. Его убийца.

Когда-то Малахия мечтал о семье, но сейчас хотел забыть о ее существовании. Уж лучше навсегда заменить ее той ложной семьей, которую он сам для себя создал. Примириться с этой мыслью было непросто.

События последних нескольких дней казались запутанными и туманными. Лес вцепился в него своими когтями еще до того, как они добрались до Тзанеливки. Как только они покинули монастырь и вошли в лес Довзлатеня, тот ожил и начал свое наступление, желая поглотить Малахию. Всю дорогу Серефин держался на расстоянии, страдая от постоянных приступов, из-за которых его глаза кровоточили. И если у него – или Нади – и был хоть какой-то злой умысел, то Малахия явно был слишком рассеян, чтобы это заметить.

И все же он не понимал. Почему Надя защитила его от своей богини? Зачем она позволила ему ощутить пугающую силу ее магии?

Малахия обладал силой бога, но это было лишь жалкой каплей по сравнению с тем, какая мощь таилась в этой калязинской девчонке с белоснежными волосами, которая даже не осознавала своего могущества. Эта мысль вызывала волнение и ужас. Лучше бы она его не предавала. С другой стороны, он предал ее первым. На протяжении целого года они вонзали нож в спины друг друга, как только подворачивалась такая возможность. Она была его врагом, и было глупо полагать, что это когда-либо изменится.

Он дотронулся до косточки, вплетенной в его волосы. У него еще оставалось несколько реликвий, и их сила ощущалась на кончиках пальцев. С ее помощью он мог бы вырваться за пределы собственного сознания и покинуть смертное тело. Вознестись. Но, пожалуй, это была последняя вещь, которую он хотел бы сделать. Малахия безучастно уставился на холодную печь, осознавая, что без своей книги он совершенно беспомощен. Но даже если бы она все еще висела у него на бедре, смог бы он использовать заклинания? Неужели Надя и правда уничтожила магию крови?

Малахия раздраженно провел железными когтями по внутренней стороне руки, надеясь, что ошибся и что ее предательство не зашло так далеко.

Но в его крови не осталось ни капли магии.

Он тяжело сглотнул и уставился на капающую кровь, с трудом сдерживая слезы. На что он может сгодиться без свой магии? Какой смысл в его существовании? Он был всего лишь монстром. А те незначительные остатки магии, скрытой в темных глубинах его существа, принадлежали хаосу, и он не был уверен, что сможет с ней справиться.

Малахия задрожал. Он очень сильно замерз, а игнорировать боль, накатывающую при каждом движении, становилось все сложнее. Но, по крайней мере, все вернулось к привычному: глаза, рты и судороги. Никаких лишних конечностей или дополнительных костей в неправильных местах. Всю свою жизнь он надеялся, что сможет изменить мир к лучшему, и всегда видел яркий луч света где-то за пределами окутавшей его тьмы, даже если каждый новый шаг отдалял его от цели.

Но теперь свет погас, и он больше не знал, за что сражается. Осталось ли на свете хоть что-то, за что стоило бы сражаться?

«Больше нет Малахии Чеховича».

Малахия не мог позволить себе упасть, потому что не знал, сможет ли вернуться из этой обители хаоса, но его собственные черты постепенно стирались, а человечность висела на волоске. И этот процесс невозможно было остановить.

Эта тьма превосходила мрак Соляных пещер, куда не проникало ни единого луча света. Это был вакуум. Ничто.

Осознанность стала относительным понятием. Неважным. Бессмысленным. Таинственный бог перенес его сюда, и Малахия решил называть вещи своими именами, прекрасно осознавая, что ему, скорее всего, придется пересмотреть свои прежние идеалы. Но он точно знал, что этот бог не относился к пантеону, которому Черный Стервятник объявил войну.

«Нет».

«Тогда что ты такое?»

«Старше, значительнее, могущественнее».

Малахию затянуло в пучину хаоса, и его кости затрещали. Они ломались лишь для того, чтобы срастись совершенно иначе, меняя форму и назначение. Сталь проткнула его кожу, а острые зубы пронзили насквозь. Десятки новых глаз моргали, затуманивая его зрение, и он спрашивал себя: как далеко это может зайти? Сколько еще он сможет выдержать? Насколько сильно изменится его тело, прежде чем в нем не останется ничего человеческого?