Благословенный

— Слушай, а ведь кто-то из них — Ривьер, кажется, — к нам приезжал, и ты его принимала?

Взгляд Екатерины затуманился далёкими воспоминаниями.

— Да, был такой, верно, самый придурковатый из всех, — вздумал меня учить, как управлять своим государством! Уж так он со своими советами лез, ну в каждой бочке затычкою, и всё, что не сделаю — всё ему не так. Надоел мне ужасно, а прогнать нельзя было — его Дидрот мне тогда приискал, и хвалил как самого толкового их них! Я тогда молода была, только-только взошла на престол, искала хороших советчиков. Ну, мне и подсуропили этого Ла Ривьера… а он дурак-дураком!

— Понятно. Бабушка, мне тут про лабораторию рассказали, Ломоносовым учреждённую. Можно мне как-нибудь туда съездить? Очень любопытно!

— Отчего нет, поезжай, только день выбери получше, без дождя!

— А ещё встретил я господина Эйлера, начальника над Сестрорецкими заводами. Вот бы мне ещё где побывать!

— Ну, это далеко, Сашенька, и дорога сейчас плохая! Туда, если хочешь, поехать можно, но или летом, на яхте, или зимою, по льду на санях!

Ладно, позже, так позже.

Глава 16

Много больше пользы принесла поездка моя в Горное училище. Ранним утром в коляске Протасова мы переехали свинцово-серую Неву по знакомому уже мне наплавному мосту на Васильевский остров, и отправились в училище, где нас должны были уже ждать. Ехать пришлось недолго — вскоре мы оказались перед прекрасным, украшенным скульптурами каменным зданием, построенным графом Орловым специально под Горную школу. Ещё у порога встретил меня её директор, Пётр Александрович Сойманов, грузный горбоносый господин лет шестидесяти, и несколько учителей. Перед входом выстроили в шеренгу учеников в форменных красных мундирах. От вида целого отряда взрослых, при шпагах, молодых мужчин, ждущих меня под моросящим осенним дождём, мне стало очень неловко.

— Господа, рад видеть вас, но, прошу, пройдите же внутрь! Право, не стоило так себя затруднять!

Вскоре мне показывали классы, учебные пособия, образцы минералов и различные инструменты для горных работ. Воспитанники делились на казённых, полупансионных и своекоштных, в зависимости от способа платы за обучение. Были среди них и лица дворянского звания, и выходцы из купеческого сословия.

Младшие классы набирались с 12-ти лет, и обучали до 20-ти. Сначала учили иностранным языкам, (не менее двух), потому что и профильная литература, и само дальнейшее обучение шли, в основном, на немецком.

Меня, правда, сейчас интересовали больше не вопросы образования, а, скорее, сами готовые специалисты, из которых можно составить поисковые партии.

— Пётр Александрович, надобно нам с вами подумать о расширении работы «в поле». Можно ли организовать экспедиции, для поиска руд и минералов, из ваших выпускников?

— Право не знаю, ведь у нас идёт учебный процесс, прерывать который нежелательно!

— А вы организуйте им практику, для опыта в поисках! Это ведь тоже часть учёбы!

— Ну, если подходить так, то возможно!

— Добро. Дайте я продумаю всё, да и сообщу вам план желательных действий. А финансирование, как я понимаю, надобно делать через Александр Романовича?

— Ну, в общем, да. Он заведует ныне горной экспедицией Сената, обязанности Берг-коллегии выполняющей!

— Я с ним и поговорю!

Выйдя из Горного училища, мы отправились в химическую лабораторию, благо была она рядом. Вскоре наш экипаж остановился у довольно невзрачного здания с унылым, слепым фасадом и крытой скверной дранкою крышей.

Внутри лаборатория произвела довольно тягостное впечатление. Оказалось, что по сути это одна единственная зала с закопчёнными стенами и потолком. Основную часть лаборатории занимали печи. По стенам размещались стеллажи перегонными кубами, ретортами и иными, непонятными мне инструментами, не раз, видно, бывшими в деле; отдельными рядами выстроились пробирки с разноцветными растворами. Всё это производило впечатление очень древнего варианта демонстрационной лаборатории заштатного химического колледжа. Сразу стало понятно, что это учебная, а не исследовательская лаборатория, и ожидать научных прорывов тут не приходится.

Никита Петрович Соколов, средних лет господин, заведовавший сейчас лабораторией, любезно объяснил ее устройство.

— Вот тут у нас, извольте видеть, в середине, «очаг», — указал он на устройство в виде огромного закопченного свода с трубой, укреплённого на четырёх столбах,– служит он, чтобы обеспечить лёгкий выход дыму и вредным испарениям. А тут у нас — печи, плавильная, пробирная, перегонная, и ещё печь для варки стекла. В этой зале делаем мы опыты и демонстрации для слушателей и адъюнктов Академии, а иногда я устраиваю лекции и выездные публичные выступления!

Ндааа, — подумалось мне. Ломоносов, конечно, молодец, что выбил из начальства хотя бы это, но, на самом деле, с таким научным оборудованием мы далеко не уедем! Что-то надобно придумать… Нужны научно-исследовательские лаборатории, и не одна, не две, а много, и по разным направлениям!