Благословенный

— Ваше высочество, прошу вас, не уподобляйте движение диких народных масс благородному порыву, охватившему лучших представителей просвещенного европейского народа!

— Знаете, Фредерик, я сильно сомневаюсь, что толпа санкюлотов, штурмовавшая Бастилию и носившая головы королевских советников на концах своих пик, очень уж сильно отличалась от «диких народных масс». И как вы думаете, чем всё кончится?

— Это невозможно сейчас предсказать. Боюсь, мы накануне грозных событий, от которых содрогнётся Европа!

— Ну, король Англии в аналогичной ситуации потерял голову, но, кажется, стране этой сие пошло только на пользу. Но, всё же, давайте «вернёмся к нашим баранам». Как бы вы рекомендовали вести себя русскому императору, чтобы не стать тираном и привести подданных к процветанию и счастью?

— Наблюдая страну вашу, — осторожно начал Ла-Гарп, — я понял, что здесь, как нигде более, нужно правительству облагодетельствовать подданных, действуя по своему разумению, потому как подданные здесь своего мнения отнюдь не имеют. И потому не следует слагать с себя самодержавной власти, пока не будут достигнуты все цели, правительством полагаемые! Иначе никакие виды и планы не будут достигнуты; подобно сие преодолению бездонной пропасти в два прыжка!

— Ну, то есть надобно подданных облагодетельствовать помимо их воли и желания, так, что ли, мосье Фредерик?

— К сожалению, иного пути я не вижу! Ваши дворяне, да и все прочие сословия, слишком далеки от понимания верных путей развития общественной жизни. Если дать им власть что-то решать, Россия провалится вновь в допетровскую тьму. Самый пресвященный человек у вас — монарх; так пусть же ведет народ свой, как, в былые годы, делывал то Моисей!

— А мне представляется это совсем неправильным. Представьте, что надели на лошадь шоры, и начали скакать на ней через пропасть, искусством наездника давая понять, когда ей прыгать. Если потом сядет менее искусный в управлении лошадью, то, пожалуй, свалится в пропасть. Опять же, люди, не знаючи, куда идти, легко будут сбиты с толку. Придёт неумный, пустой монарх, и окажется в плену хитроумных, корыстных министров. Народ, видя такое, начнёт распространять в своей среде всякие глупые суеверия, в фантазиях своих придавая им достоверности; под их влиянием призовёт нового Пугачёва. Нет, надобно изловчиться и дать сразу и права, и свободы, и процветание, и чтобы лошадь притом от счастия нежданного не околела!

— Представляется сие невозможным!

— Да, вы правы. Но — надо, как-то надо!

— Ваше Высочество, — Де Ла-Гарп сделался вдруг крайне серьезен, — поверье мне, как человеку, долгие бессонные часы потратившему на размышления о вашей Родине — то, что делает сейчас императрица Екатерина, суть самый правильный из путей. Она исподволь, постепенно, просвещает высшие классы общества, и проводит твердою рукою реформы, отнюдь не опережая событий. Это именно то, что и нужно. Постепенно надобно утвердить права подданных, устроить их нерушимость; приобщить их к плодам образованности и культуры. Но обязательно надо сохранит самодержавие! Нет никакого резона давать государственную власть людям, в душах которых лишь рабская покорность и низкопоклонство — никаких добрых плодов это не даст, кроме продажи влияния, воровства, и самых мерзких форм коллективной тирании. В истории тому немало примеров было.

Произнеся всё это самым категорическим тоном, Ла-Гарп мрачно приготовился встретить мои возражения.

— И опять же, вы правы, мосье Фредерик. Да, государыня императрица выбрала вполне правильный путь, только не все пройдут его. Хорошо рассуждать о постепенности развития, сидя в кабинете красного дерева за столом с ананасами и лафитом. А те, кто довольствуется меньшим, — да что там, кто сам умирает с голоду и смотрит, как умирают его дети — могут до всеобщего просветления не дотерпеть. Им надо всё и сразу, или, хотя бы, «что-то», но — сразу же! Иначе они возьмут пики, и насадят на них наши умные и просвещённые головы. У нас восстание Пугачёва не удалося — а ну как следующее будет успешно? У нас ведь будет не как во Франции — страна наша беднее, а нравы суровее!

Де Ла-Гарп покачал головой.

— Простите, Ваше Высочество, но я не могу согласиться, с мыслию, что ваша страна небогата. Петербург — великолепный, прекрасный украшенной Европейский город. Он переполнен дворцами! Её величество Императрица щедро награждает своих верных слуг, и, просто пройдясь по этому городу, можно увидеть множество зримых воплощений её щедрости!

— Я бы сказал, мосье Фредерик, что вы и правы, и нет. Действительно, императрица Екатерина очень охотно и щедро вознаграждает своих любимцев. Это проистекает от её доброго сердца, и благорасположение к людям. Но, поверьте мне, нет ничего более страшного для народа, чем добрый правитель!

— Простите? — поразился Де Ла-Гарп. — Доброта — это плохо?