Благословенный

Батарея Бонапарта на полуострове Крюссерорт вся окуталась дымом — дистанция до шведов позволяла вести огонь. Ещё один шведский корабль вдруг наткнулся на наше подводное заграждение, устроенное из старых судов, и остановился так резко, что потерял стеньги мачт. Затем и следующий корабль влетел то ли на мель, то ли на наше заграждение, и завалился набок. Мачты его оказались под углом в 45 градусов, и паруса частично погрузились в воду.

Наземная батарея на полуострове и плавучие батареи поблизости отмели работали не переставая, то и дело выбрасывая плотные клубы серого порохового дыма. Шведы торопливо им отвечали, но батарея Бонапарта на полуострове была хорошо защищена гранитными глыбами и турами, заполненными камнем, а попасть в плавучую батарею, благодаря её низкому силуэту, оказалось крайне непросто. Частая пальба над заливом слилась в один грозный гул.

Поверхность моря всё более затягивалась дымом,

— Как думаете, Александр Иванович, а перекрыть бы им путь, хотя бы даже и корпусами кораблей!

— Думаю, ваше высочество, что место прорыва вполне обозначилось, Хотя нельзя такого исключать, что часть кораблей шведских будет всё же выходить главным проходом!

— Думайте, смогут они супротив ветра? Я думаю иначе — так долго они ждали «Ост», для того чтобы, бежать без оглядки до Стокгольма! В любом случае, даже если, паче чаянья, пойдут они к Кронштадту, столица наша не беззащитна, и встретить их сможет! Ну, в этой случайности ссылайтесь на меня. Это моё указание!

В страшном волнении смотрел я, как наш флагман приближался к месту сражения. Я понимал, что сильно рискую. Одна картечная пуля или ядро, и все мои грандиозные замыслы, попросту рухнут вместе со мной самим. Но делать нечего, жребий брошен.

Шведские корабли густой толпой, буквально «бушприт к корме», удирали вдоль берега. Огромное их количество уже стояли недвижимо, напоровшись на наши заграждения и мели, другие пытались развернуться в линию. Нас они встретили бортовыми залпами, стараясь, впрочем, поразить больше такелаж, чем корпуса. Ядра с воём проносились у нас над головой.

— Полундра! — вдруг крикнул кто-то, и поперёк палубы с треском упала рея с парусом. Корабль содрогнулся; страшный грохот слился с криком упавшего с реи марсового матроса.

— Ваше Высочество, — обернулся ко мне вице-адмирал Круз, — извольте пройти в трюм!

— Пока не опасно, Александр Иванович! Вот как начнут садить нам в борт, я непременно сойду, — уверил его я, дабы не отвлекать беднягу беспокойством за жизнь монаршей особы.

Дальше разверзся ад. В сильном дыму разгорелась «собачья свалка», где каждый сражался за себя. Гигантский линкор «Три иерарха» по соседству буквально таранил шведские суда, деку за декой освобождая орудия от зарядов. Наш «Иоанн Креститель», на кабельтов подойдя к противнику, открыл убийственный огонь по корпусу швпепдского линкора, вскоре спустившего флаг.

Дым от выстрелов сносило на шведские суда, так что видимость вскоре упала до крайности. Сквозь дымовую завесу пробивались яркие пятна пожаров — это горели несчастные, получившие порцию калёных ядер от батареи Бонапарта. Но даже в этом аду было видно, что гребные суда шведов, пользуясь низкой осадкой, проходят прямо через отмели и разбегаются, кто куда.

— Адмирал, надо настичь шведские галеры! — проорал я сквозь грохот. — Король Густав на одной из них!

Страшный взрыв вдруг сотряс корпус нашего судна, палуба содрогнулась, да так, что я едва не упал. В воздух из нашего борта взлетели какие-то щепки, из люка в палубе поползли плотные клубы светло-серого порохового дыма. Затем я услышал ужасающие, захлёбывающиеся, животные крики раненных, полные безысходного, всепоглощающего ужаса.

— Что это? Бомба?

— Пушка взорвалась! — прокричал с палубы мичман.

Проклятые чугунные пушки!

Шведы жались к берегу, один за другим садясь на нашу подводную баррикаду или на многочисленные мели. Несколько их кораблей горели, подожженные, похоже, собственными брандерами. Море покрылось обломками, головами тонущих моряков. Госпитальное наше судно явно не справлялась с задачей. Адмирал приказал спустить шлюпки и вельботы для спасения утопающих, но вытащить удалось едва половину.

Вдруг ужасающе зрелище предстало перед моими глазами: один из шведских кораблей взлетел в воздух, высоко взметая вверх горящие обломки. Ужасающий грохот заставил меня присесть на палубу, а вслед за ним нас окатило облаком брызг.

Всё больше и больше шведских судов, получивших попадания калеными ядрами с береговой и плавучих батарей, охватывал пожар, распространявшийся по акватории вместе с горящими обломками взлетавших на воздух судов. Видимость из-за дыма, повисшего над заливом, снизилась иной раз до нуля, и шведы, сбиваясь с пути, налетали на отмели; те же, кто чудом выходил на чистую воду, попадали под удар фрегатов Кроуна и Нельсона.

Огромное количество десантных и гребных судов, не видя возможности спастись, спускали флаг. У нас не было даже возможностей разместить на каждом призовую команду — настолько их было много!