Благословенный

— Ольга Александровна, голубушка! Позвольте в дом! — раздался тут голос графа Завадовского. Пётр Васильевич, прослышав, видимо, от прислуги про затруднения на входе, сам появился в дверях, с медовой улыбкою приглашая нас пройти внутрь. — Александр Павлович! Вы решили нас посетить; какая честь для меня!

— Более того, их Высочество выразил желание открыть со мною бал полонезом! — не без гордости сообщила ему Жеребцова.

Граф сделал круглые глаза, и, поминутно рассыпаясь в любезностях, ввёл в главную залу своего дворца.

— Непременно, вы составите первую пару! — щебетал граф, должно быть, вспоминая, как я с Суворовой открывал бал в Таврическом дворце. Наследник престола и сестра Платона Зубова во главе полонеза — это даже почётнее будет, чем у Потёмкина!

— Как поживаете, мадам? — обратился я к Ольге с дежурными светскими фразами. — Что слышно от Валериана Александровича?

— О, благодарение Богу, у брата всё благополучно. Теперь возвращается в Петербург: и премного недоволен тем, как идут дела на Рейне!

Брат Жеребцовой, Валериан Зубов, в прошлом году волонтёрствовал в армии герцога Брауншвейгского, сражавшейся с революционной Францией.

— А больше всего недоумение его вызывает отказ ваш, Александр Павлович, от брака с принцессой Луизой. В том году он, повстречав принцессу в Кельне, был поражён красотой и прочими ея достоинствами!

— Признаюсь, Ольга Александровна, у меня большое предубеждение к браку в таком возрасте, — очень уж часто выходят они неудачными. Вот вы когда вышли замуж? Пятнадцати лет?

Ольга Александровна, несколько обескураженная тем, что речь вдруг зашла про неё, машинально тронула длинными, унизанными бриллиантами пальцами свои пышные пепельные локоны.

— Вы не одобряете мой брак, Александр Павлович?

— Не смею судить о сём предмете; это дело частное, меня не касается. Однако же скажите, если у вас всё так благополучно, то какова же роль мистера Уитворта?

Жеребцова с досады закусила коралловую губку. Будучи замужем за камергером Жеребцовым, заведовавшим финансами Императорского двора, она давно уже не жила с мужем, в открытую сойдясь с английским посланником Уитвордом. Тот почти безвылазно жил в её доме на Английской набережной, чему сам супруг нисколько не препятствовал. Сама же Ольга Александровна всё это время вела самый роскошный и расточительный образ жизни.

— Неопытной девице пятнадцати лет трудно распознать сердечные склонности, не правда ли? — примирительно промолвил я, давая понять, что нисколько её не осуждаю. — Однако же нам пора: поспешим встать в пару! — и, протянув даме руку, я повёл её на середину залы, откуда мы должны были открывать полонез.

Грянула музыка, и мы заскользили по до блеска начищенным паркетам.

— Ну а всё-таки, что с мистером Уитвордом? У вас есть какие-то серьёзные планы на сей счёт? — в танце продолжил я разговор.

— Александр Павлович, вы меня конфузите! — далёким от смущения тоном жеманно произнесла Ольга.

— Простите мою навязчивость! Просто я хотел сказать вам по этому поводу две вещи…

— Такие же? — вдруг заинтересовалась пепельноволосая нимфа.

— Прежде всего, если это будет зависеть от меня… точнее, когда это будет зависеть от меня, я сделаю всё возможное, чтобы вы получили от мужа развод и смогли воссоединиться с любящим вас сердцем!

— Вы очень любезны, Александр Павлович! — с холодком отвечала моя визави, видимо, недоумевая, куда же я клоню. — Но, что же второе?

— Леди Арабелла!

— Что, простите?

— Леди Арабелла Дорсет. Очень богатая английская дама, на которой мистер Уитворт собирается жениться. Здоровье её мужа, герцога Дорсетского, очень непрочно, и у меня есть сведения, что ваш сердечный друг ждёт лишь, когда он оставит земные счёты, сделав свою супругу до неприличия богатой вдовой с очень большими связями при дворе короля Георга.

Ольга надолго замолчала. Мы продолжали выполнять фигуры полонеза, но в движениях моей партнёрши исчезла страсть; она механически двигалась в такт, кажется, даже не слыша музыки.

Отлично; семена брошены, осталось дождаться всходов. Сейчас она не верит мне; но когда всё случится так, как мною предсказано, оскорблённое самолюбие начнёт взывать к мести. И вот тогда…

Полонез окончился; я отошёл поздороваться с теми знакомыми, с коими не успел раскланяться в начале бала. И тут я приметил Софи, в белом кисейном платье стоявшую среди дам.

— Как, Ваше Высочество! Вы, и здесь? Не могу поверить своим глазам! — ехидно встретила меня графиня Шувалова.

Эта зараза с невероятно противным характером имела планы попасть в свиту принцессы Луизы, обручение с которой я так бестактно саботировал, и теперь мы друг друга терпеть не могли.

— Разве вы не должны быть с топором где-нибудь на верфи, как Пётр Великий? — продолжала она, взглядом призывая всех окружающих присоединиться к веселью.

«Будь я таков, как Пётр Великий, ты бы сама с топором отправилась на верфи» — хотелось ответить мне, и наговорить потом ещё кучу колких гадостей, но близость Софи заставила меня совершенно утратить интерес к пикировке с этой надменной дурой.