Благословенный

В общем, легко сказать «подорвать господство английского флота», а вот сделать это практически невозможно! Но, как говорится, «слона едят частями», и у меня были некоторые идеи, с чего тут начать. И сегодняшний разговор был первым шагом на этом пути.

* — Меркурий — бог торговли.

Глава 16

В конце мая в Петербург прибыл наконец бедолага Радищев. Узнав от губернатора Палена, что Радищев пересёк Петербургскую заставу, я немедленно приказал ему явиться ко мне. Поскольку время моё было занято чрезвычайно плотно, пришлось пригласить его на завтрак. Поскольку приглашение к столу императору было из тех, от которого нельзя отказаться, даже если тот завтракает в 6 утра, Александр Николаевич дисциплинированно появился в нужное время в моей скромной столовой в Зимнем дворце.

Увидев его на пороге, я поспешил навстречу и от души его обнял.

— Как я рад видеть вас живым и невредимым! Присаживайтесь, позавтракайте со мною! Я нынче один; супруга отдыхает в Царском Селе, (доктор Вейкарт показал в её положении покой и свежий воздух), а я не могу покинуть Петербурга — дела не отпускают. Ну, рассказывайте, рассказывайте! Как вам Сибирь? Хорошо ли доехали?

Александр Николаевич скромно опустился на стул, услужливо отодвинутый лакеем.

— Доехал, можно сказать, хорошо, если не считать того, что дорогою я вновь овдовел.

— Неужели? Вы ведь были вдовец ещё семь лет назад?

— Да, именно так. Ко мне в ссылку приехала свояченица, привезла с собою детей, и… мы сошлись. Потом пытались вступить в брак, и, должен сказать, Ваше Вели…

— Для вас я Александр Павлович. Не надо всех этих титулов. Я за-пре-ща-ю!

— Хорошо, Александр Павлович, как скажете. Так вот, сделать из Елизаветы Васильевны честную женщину оказалось непростою задачею: решительно никто из священников не решался нас обвенчать.

— Отчего же?

— Родство, говорят! Хоть и не кровное, но перед Богом мы — родственники! Пришлось мзду давать, хоть я, право, и не люблю такого, но не жить же нам во грехе?

Тут я задумался. Черт, кажется меня ждут проблемы… Нет, я не собираюсь жениться на «законной родственнице», как минимум, потому, что счастливо женат и ожидаю прибавления семейства; но вот сопряжение интересов церкви и государства, кажется, будет совсем небеспроблемным…

— … а когда мы возвращались, Елизавета Васильевна простудилась, и в Тобольске скончалась. Мне страшно её жаль: хоть я и не любил её так, как сестру, но отдаю ей должное: прекрасная была женщина…

— Положите себе ветчины! — решил я отвлечь его от грустных воспоминаний. — Этот бекон порезан так тонко, как это делают только в Лондоне. Попробуйте вот эту штучку — называется «яйцо пашот».

— Хмм, действительно, интересно! — похвалил Александр Николаевич.

— Вы удивитесь, если узнаете, как много в мире способов приготовить яйцо! Икры не предлагаю — должно быть, в Сибири вам она надоела.

— Ммм… Отличный у вас кофей!

— Я добавляю в него особый ликёр из Ирландии; непременно пришлю вам бутылку.

— Буду премного благодарен! Однако, Александр Павлович, я на вас в претензии: я испытал сильнейшее потрясение, когда по дороге встреченные на почтовых станциях попутчики, узнав моё имя, засыпали меня вопросами о моей книге, на которые я не знал, что и отвечать, потому как понял, что не знаю её содержания! Что там творилось — страшно подумать: при мне между незнакомыми господами разгорались яростные споры, правда ли все те истории о развратных и жестоких помещиках, которые рассказаны в книге, а я-то и знать про них не знаю. По этому случаю я много раз оказывался в столь щекотливом положении, что между Москвой и Петербургом начал уже путешествовать инкогнито!

— Ну, главное, вас не побили и не вызвали на дуэль! А с книгою — да, нехорошо получилось… Но, поймите, так было нужно. Мне очень жаль, что вы попали в ссылку; я-то планировал, что ваша книга, после моей обработки, будет пущена в дело в нужное время, когда я буду готов уничтожить рабство. Когда вы пустили её в продажу, дело вышло из-под контроля, и даже я не мог тут помочь.

— Простите, Александр Павлович. Это я виноват: надо было вас послушать.

— Дело прошлое. Вы всё равно молодец — заварили кашу, которую я сумел-таки приготовить. Кстати, вообразите, какое совпадение; сегодня Александр Романович докладывает первые результаты следствий, кои вызвала отмена крепостной зависимости. Пойдёте послушать? Я вас приглашаю!

И мы вместе явились на заседание Совета.

* * *

Настало время выяснить первые результаты манифеста об отмене крепостного права. Докладывал Воронцов, и по его мрачному виду стало понятно, что сведения совершенно неутешительны. Даже появление Александра Николаевича его не развлекло; сухо кивнув своему бывшему подчинённому, Александр Романович, откашлявшись, начал доклад:

— Ваше Величество! Со всех концов страны доходит до нас сведения о результатах оглашения вашего Всемилостивейшего манифеста от 5 апреля. Надо сказать, все новости просто прескверные!

— Что такое? — внутренне холодея, спросил я