Благословенный

— В таком случае мы, с вашего позволения, отбываем, как только пополним запасы воды.

— Хорошо. Удачи вам, господа!

* * *

Русская эскадра — два фрегата, четыре бомбических кэча и полторы дюжины других судов — медленно подступала к порту Алжира. В предрассветной дымке медленно прорисовывались очертания варварийского берега, а за ним — далёкие и бесконечно прекрасные Атласские горы.

— Просто удивления достойно, как столь благодатные места могут быть в руках столь диких племён! — заметил Чичагов, внимательно осматривая порт в подзорную трубу. — Вижу в порту два десятка военных судов, — галеры, шебеки, и прочее в том же духе, и около сотни «купцов»!

— Невеликие силы! — заметил контр-адмирал Пустошкин. С алжирскими пиратами Павел Васильевич уже не раз имел дело, и особого уважения к ним не питал.

Однако, более подробный осмотр заставил усомниться в столь оптимистичном заявлении: низкий песчаный берег красноречиво говорил о мелководье в бухте. Впрочем, это не стало для контр-адмирала неожиданностью: мальтийские рыцари посветили русских капитанов во все особенности местной навигации, поделившись картами и отчётами о ранее проводившихся операциях, в которых участвовали мальтийцы. И теперь двое из них — высокопоставленные рыцари Камилл де Роган и Буадерон дю Рансюйе, — участвовали в кампании, стоя рядом с Павлом Васильевичем на шканцах линейного корабля «Европа».

— Господа, — обратился к ним Пустошкин, — ваш славный флот неоднократно посещал эти воды. Что вы можете сообщить мне по поводу местных условий?

— Как мы уже обсуждали ранее, — отвечал дю Рансюйе, — всё африканское побережье на протяжении пяти кабельтовых от берега весьма мелководно. Сейчас, с запада мы видим мыс Матифу в окружении скал: от него надо держаться подальше. Вон там — вход в Алжирскую бухту; в качестве ориентиров мы будем использовать гору Бу-Зегзаг и горы в районе мыса Каксян. Эти возвышенности отделены равниной Матиджа от высоких Атласских гор, поднимающихся в глубине юго-восточнее Алжирской бухты, и сейчас, с расстояния около 15 миль кажутся лежащими отдельно от материка островами. Вон там, южнее равнины Митиджа, примерно в 30 милях к югу от мыса Пескад поднимается приметная гора Джебель — Мекауд, а в 8,5 милях к западу от нее — тоже очень приметная гора Джебель — Музая, с очень крутым восточным склоном…

По мере приближения к берегу становятся видны форты на вершинах гор, а потом и город Алжир, открывающийся в виде огромного белого треугольника, отчетливо вырисовывающегося на фоне гор. Утопающий в зелени город, сбегавший к берегу со склона горы, издали казался прекрасным. Тонкие изящные минареты, казалось, устремлялись прямо в небо, пытаясь утащить за собой приземистые мечети.

Береговые батареи, несомненно, присутствовали — их характерные очертания, заставлявшие подозревать руку и глаз европейских инженеров, виднелись по обе стороны порта. Особенно выделялась двухэтажная крытая батарея на моле, прикрывавшая стоявшие в гавани корабли. Но насколько эти укрепления окажутся действенны в руках берберов?

С главной батареи вдруг вырос клуб порохового дыма, затем ещё и ещё; через несколько секунд донеслись и звуки канонады. Ядра шлёпались о лазурную рябь сильными недолётами, стройными кипарисами поднимая фонтаны белых, пенистых брызг.

Лот показывал двадцать шесть футов. Дальше идти нельзя.

— Убрать все паруса! Встаём на шпринг. Действуем с левого борта! — приказал контр-адмирал.

Расстояние было слишком велико для сколь-нибудь прицельной стрельбы по берегу, но это не стало неожиданностью.

— Бомбардирские суда — вперёд! Ставьте сигнал! — скомандовал Пустошкин.

Приземистые кэчи выдвинулись из-за красавцев-фрегатов, вставших на якоря на расстоянии четыре-пять кабельтовых от берега. Их было шесть: два нашлись на Мальте, ещё четыре купили у Генуэзской республики. Пользуясь малой осадкой и почти полным отсутствием киля, они могли подойти бы и ближе, но опасались огня береговых батарей. Ими и следовало заняться в первую очередь.

Мощные клубы дыма один за другим вырывались из жёрл чудовищных пятипудовых мортир. Огромные бомбы, чадя запальными трубками, по высокой дуге падали на укрепления, над которыми вздымались гигантские клубы дыма, пыли и камней.

Береговые батареи алжирцев отвечали интенсивным, но неточным огнём. Всплески от падения ядер усеяли акваторию.

— Противник силён, но нерегулярен! — заметил контр-адмирал.

После нескольких точных попаданий из мортир основная береговая батарея замолчала. Огонь перенесли на второстепенные батареи и городские укрепления.

— Смотрите. Павел Васильевич, — воскликнул Козицкий, — они на абордаж идут!

От городского мола одна за другой отваливали фелюги и пинасы, битком набитые вооружёнными магрибцами. Они решили атаковать кэчи, взяв их на абордаж.

— Приготовится к бою! Открыть орудийные порты! — скомандовал Пустошкин.

Малые суда и баркасы барбарийцев быстро приближались к нашим бомбардирским судам. Шестифунтовые пушки кэчей поливали пиратов картечью, но слабость таких орудий не позволяла нанести магрибцам серьёзных потерь.