Благословенный (СИ)

Джек подошел к ним, ошеломленно смотря на Кэрол. И вдруг разглядел, как по подбородку ее течет какая-то странная пена. Выругавшись, он схватил телефон и набрал 911. Потом, швырнув трубку на кровать, он подскочил к креслу и, отодвинув Патрика, стал бить Кэрол по щекам.

— Кэрол! Кэрол! Да что с ней?

Нахмурившись, он мгновение смотрел на пену у ее рта, потом вскочил и метнулся в ванную. Распахнув шкафчик, он сунул в него руку, разбрасывая в стороны все его содержимое. Не найдя баночку со своим снотворным, он окинул взглядом все вокруг. Потом заглянул в ведро для мусора. Схватив баночку, которую искал, он обнаружил, что она пуста. Растерявшись, он с недоверием уставился на пустой пузырек.

— Не может быть… — вырвалось у него. Сжав баночку в ладони, он выбежал из ванной.

Упав на колени перед креслом, он схватил Кэрол за челюсти, раскрыл рот и засунул в него пальцы так глубоко, как мог, пытаясь вызвать рвотный рефлекс.

— Давай, Кэрол! Выплюнь это…

Она не реагировала. В комнату вбежали Шон и Хок.

— Что случилось? — выкрикнул Шон.

— Снотворное… она наглоталась снотворного! Надо вызвать у нее рвотный рефлекс… надо, чтобы из нее вышла эта гадость!

Хок присел рядом, щупая ее пульс.

— Жива, — он повернулся к Джеку. — Ты вызвал помощь?

— Да…

— Нельзя вызывать рвотный рефлекс, она без сознания, захлебнется, — Хок поднял Кэрол на руки и осторожно положил на пол. — Патрик, неси ложку, быстро! Надо держать язык, чтобы не задохнулась… Шон, холодной воды! Или нашатырь! Джек, есть нашатырь?

Джек растерянно застыл на месте, не отрывая от Кэрол ошеломленного взгляда. Поняв, что от него сейчас не будет никакого толку, Хок повернулся к Шону.

— Шон! Воды или нашатырного спирта!

Наклонившись к Кэрол, Хок убедился, что она дышит, тогда подхватил ее на руки и, подняв с пола, выбежал из комнаты. Уже внизу, снова положив Кэрол на пол, он повернул ее на бок, чтобы не запал язык. Нашатырь так и не нашли, а холодная вода не помогла привести ее в чувства.

Но тут подоспели врачи, и Хок отошел, предоставив им заняться Кэрол. Уже одетый, Джек стоял рядом, не отрывая взгляда от жены. Позади него вжалась в дверной проем изумленная Нора. Патрик убежал к себе, чтобы одеться, собираясь поехать в больницу, если маму туда заберут. Когда он спустился, Кэрол уже унесли, Джека тоже не было. Мальчик выскочил на улицу и со всех ног бросился к машине отца, выезжающей из гаража.

— Пап, подожди! И я!

Джек притормозил, и, подождав, пока Патрик усядется рядом, надавил на газ, догоняя умчавшуюся с воем сирен неотложку.

— Как мама? Что сказали врачи?

— Ничего не сказали, — угрюмо отозвался Джек. — Все будет хорошо, сынок.

— Но почему? Почему она это сделала? Было же все хорошо! Дженни приехала… ужин был такой веселый! Правда, мама все равно была грустная… — он впился в Джека странным тяжелым взглядом. — Это ты… Это ты что-то сделал! Что?

— Я ничего не делал, Рик. И я не знаю, зачем и почему она это сделала. Вот очнется, у нее и спросишь, — отрезал Джек резко.

— А наручники? Я видел на кровати наручники? Зачем они там висят?

— Просто так. У взрослых тоже бывают свои игры, Рик. В этом нет ничего плохого.

— Игры? И что же это за игры такие? Ты приковывал маму наручниками?

— Рик, это тебя уже не касается. То, что происходит в спальне взрослых — их личное дело, и детям совать туда нос нельзя.

— А почему ты так со мной разговариваешь? Так грубо, агрессивно? Я же просто спрашиваю.

— Потому что мне не нравится, что ты пытаешься меня в чем-то обвинить. Прежде чем кого-то в чем-то обвинить, сначала убедись, что твои обвинения обоснованы.

Патрик насупился, сложив руки на груди и зло поджав губы.

— Они обоснованы, — буркнул он. — Я знаю, что ты ее обижал. Хоть сам обещал этого не делать! Поэтому она и была все время такой грустной. Она любит тебя… она так по тебе грустила, плакала, когда мы уехали… Я знаю, она радовалась тому, что ты снова с нами, хоть и не хотела этого показывать. А ты ее опять обижаешь! Тогда обижал… и сейчас опять! Зачем?

— Повторяю, я не обижаю ее. Да, я сержусь, но не обижаю. А разве я должен радоваться тому, что она меня бросила, что завела себе любовника? Да другой бы на моем месте вообще вышвырнул бы ее из дома и не вспоминал бы больше!

— Да? — взвился мальчик, вскакивая на сидении на колени. — А сам? Сам?! Ты сам первый начал! Ты завел себе любовницу! Изменял маме! Почему? Разве ты ее не любишь? Разве та, другая, была лучше мамы?

— Нет, конечно. Я люблю маму, кроме нее мне никто больше не нужен. Но я мужчина, Рик. Мужчина может бывать с другими женщинами… просто так… без любви. Мужчинам это нужно, это заложено в нас… И это вовсе не значит, что я не люблю маму или хочу ее обидеть. А вот женщинам это не дозволено. Потому что она женщина. Она должна быть порядочной и хранить своему мужу верность.

Патрик изумленно и недоверчиво смотрел на него.