Благословенный

Вскоре Дженни уехала в пансионат проходить реабилитацию после операции. Кэрол тем временем готовилась к тому, чтобы принять ее в своем доме, в свою семью. Теперь, когда Рэй стал регулярно присылать деньги, Кэрол приободрилась. Рэй не скупился, но Кэрол не возражала, зная, что спорить с ним об этом бесполезно. Он присылал ей деньги от всего сердца, с искренним желанием облегчить ей жизнь. Кэрол знала, что ему доставляло удовольствие то, что он стал принимать участие в ее жизни, что он все-таки ей нужен и необходим, что без него ей не обойтись, что она все-таки поняла это и смирилась. Да, видимо, это действительно было так. Без Рэя никак. И ей пришлось принять этот факт. Он был первым и единственным, о ком она вспоминала, когда ей нужна была помощь. Вернее, деньги. Она его использовала. Кэрол это понимала, ощущала себя гадко, но закрыла на это глаза. Он тоже это понимал, но принимал, как всегда и все от нее принимал, как, например, роль отвергнутого. Кэрол оставалось только удивляться, почему, чтобы она ни делала, он все ей позволяет и прощает. Было ли вообще что-нибудь, что заставило бы его послать ее к черту и изменить своей мягкости и нежности, с которой он всегда с ней обращался, не смотря ни на что. Она разбила ему сердце, предала, выкинула из своей жизни, и все равно слышит ласковое «солнышко» и «малыш», слышит неизменную нежность и тепло в его голосе, хоть и чувствовалось за ними обида и горечь, которую он не хотел ей показывать. Кэрол лелеяла в душе надежду, что когда-нибудь наступит момент, когда она сможет отблагодарить его за его терпение и преданность.

Благодаря его щедрости Кэрол сменила жилище, сняв домик попросторнее, чтобы у Дженни была своя комната. Кэрол купила для нее новую мебель, стараясь, чтобы девочке здесь понравилось. Бетти перевезла вещи племянницы, которые Кэрол занесла в комнату девочки. Бетти сама разобрала сумки, разместив вещи по комнате, развесив одежду. Кэрол позволила ей похозяйничать, про себя приняв решение обновить весь гардероб Дженни, который оставлял желать лучшего. Нет, он был ужасен. Невероятно, чтобы такая красивая девочка и носила такие обноски, уже протертые до дыр. И в памяти Кэрол вдруг всплыл свой собственный гардероб, который был у нее, когда она жила с Элен. Вспомнила куртку, из которой выросла, сапоги, жмущие ноги, и отвратительный хохот матери.

«Посмотрите на эту Золушку!».

Кэрол помнила этот момент, помнила дырявые колготки, короткие выцветшие тапочки, потертые и изношенные кофточки и джинсы. Она помнила все свои вещи, которые могла пересчитать по пальцам, и которые так редко заменялись новыми. И все эти воспоминания заставляли ее теперь выглядеть всегда превосходно. Образ «золушки» жил в ее памяти, заставляя ее каждое утро превращать себя в принцессу. И она с волнением и радостью предвкушала момент, когда то же самое сделает и с Дженни. Сделает то, что когда-то сделала для нее, Кэрол, Куртни — раз и навсегда уничтожит в ней золушку.

Патрик, принимающий во всем, что касалось Дженни, активное участие, с гримасой недоумения и презрения разбалованного ребенка, большую часть жизни проведшего в роскоши, наблюдал за Бетти, раскладывающей вещи племянницы. Кэрол опасалась, как бы он чего не ляпнул, но мальчик промолчал.

— Мам, надо купить ей другие вещи, — только и сказал он с невообразимым возмущением, когда они остались наедине. — А это все давай выкинем. Эта ведьма специально заставляла ее надевать эти ужасные вещи, завидуя ее красоте.

— Я куплю ей кое-что пока сама, на свой вкус, а когда Дженни приедет, мы вместе поедем по магазинам, чтобы она сама выбрала все, что нужно.

— Сомневаюсь, чтобы она выбрала то, что нужно, привыкшая к этому барахлу! — фыркнул Патрик. — Я бы предпочел, чтобы ты сама ее одела. Ты знаешь в этом толк.

— Я помогу ей с выбором. Будь уверен, мы сделаем из нее принцессу.

Патрик поднял на нее засверкавшие глаза, рот его растянулся в веселой улыбке.

— Она уже принцесса, мам, потому что такая красивая! Ты волнуешься? Не переживай, мам, ей будет хорошо у нас. Я буду любить ее, защищать. И ты у меня хорошая. Вот увидишь, очень скоро она даже будет рада, что тетка отдала ее нам. И Мэтт доволен. Он успокоился. Он очень благодарен тебе за то, что спасла его дочь, и уверен, что теперь, с тобой, она в безопасности и будет счастлива.

Кэрол отвернулась.

— Ты так и не поверила в то, что он здесь? — серьезно спросил Патрик. — Но ведь он рассказал мне о Дженни. Как иначе, по-твоему, я мог узнать о ней?

— Я не знаю, сынок. Наверное, так же, как ты узнал о Тиме и Иссе.

— Ты веришь в мой дар, но не можешь поверить в присутствие Мэтта. Или не хочешь.

— Ты хочешь сказать, что он здесь, видит и слышит, что с нами происходит… что он рядом со мной… всегда?

— Да.

— Со дня своей смерти?

— Ну… об этом я у него не спрашивал. Наверное.

Кэрол неожиданно для себя почувствовала, что краснеет.

— Это ужасно! — вырвалось у нее. — Если ты говоришь правду, это ужасно. Я чувствую себя так, будто за мной все эти годы подглядывали. Скажи ему, что я возмущена. Как он смел?