— Да? — Кэрол открыла глаза, которые вдруг загорелись злостью. — А твой папа кто? Это он меня предал, он мне изменял! Всегда изменял, много раз! Почему же его ты не ненавидишь? Я сожалею о том, что сделала. Это было моей ошибкой. Я все время раскаивалась. Но мне было так плохо… так одиноко, я была очень обижена и зла на твоего папу… мне было так больно. Я просто захотела ему отомстить. Я тоже человек, живой человек. Почему ты готов простить отцу все, а ко мне всегда так строг? Значит, ему можно и дозволено все, а я всего лишь его рабыня, которая не имеет право на чувства, на обиду и боль, на свое мнение, волю, желания? Меня надо наказывать, за все и постоянно, я не заслуживаю ни прощения, ни понимания, ни снисхождения. Как собака. А он мой хозяин, которому можно все, вплоть до того, что распоряжаться мною и моей жизнью, все за меня решать, заставлять, принуждать, наказывать? Я любила его! О, как я его любила! А он вытер ноги об мою любовь! Если ты ненавидишь меня, тогда ненавидь и его. Так будет честно и справедливо. Он надругался над моей любовью — я над его. Если, конечно, он меня любил. Хотя я в это больше не верю. А Рэй… он любил меня. По-настоящему любил. И он в этом не виноват. Нельзя обвинять человека в том, что он влюбился, это происходит против воли, хочешь ты того или нет. Да, он не сказал тебе, и что? Как он мог сказать, ты хоть сам это представляешь? Как я могла сказать? Он любит тебя. Он знал, что ты не поймешь его и не простишь. А он не хотел потерять тебя, твою любовь, потому и не сказал. Конечно, ты можешь пойти и рассказать сейчас все отцу. Иди. Только прежде все-таки подумай, зачем и к чему это приведет. Действительно ли ты ненавидишь меня, Рэя и лисят настолько, чтобы приговорить нас к смерти?
Патрик выскочил из палаты с перекошенным лицом, а Кэрол долго еще смотрела на закрывшуюся дверь. Потом вздохнула и отвернулась к стене.
Как же она сама не догадалась? Рэй не старел, никогда не болел, с ним никогда не случалось ничего плохого, он был настоящим баловнем судьбы, жизнь все ему преподносила на блюдечке. За что бы он не брался, все у него получалось, слишком легко для простого человека. Так не бывает. Пол жизни бил баклуши, а потом вдруг сел в кресло Куртни и стал управлять ее империей. Разве такое возможно? Когда Джек попытался с ним расправиться, словно какая-то сила отвела от него удар, переведя на другого. На Куртни. И потом, когда Джек его похитил и мучил, он тоже выжил, что вообще казалось невероятным. Он был таким красивым, теплым, светлым. Люди любили его, тянулись к нему. Силу его необыкновенного обаяния было трудно объяснить. Разве сама она не чувствовала его свет, его тепло? Чувствовала. И нуждалась в нем, и тянулась к нему. Он всегда помогал и был единственным, кто мог ее утешить, в любой ситуации, поддержать, поднять настроение, как бы сильно она не была расстроена. Он всегда ее согревал. Предостерегал, подсказывал, только она никогда к нему не прислушивалась, а он всегда оказывался прав. И когда она уехала, она остро чувствовала, как не хватает ей его тепла, его присутствия. Даже мысли о нем ее согревали. Она же сама воспринимала его, как лучик в ее темном мире, который он освещал, согревал ее заледеневшую душу, как лекарство, которым она могла заглушить свою боль. Почему же она над этим не задумалась? Вот, оказывается, почему ее всегда к нему тянуло. Он благословенный. Не Тимми. Рэй. А теперь и его дети.
Может, потому и он так тянулся к ее матери, а потом и к ней?
Она ошиблась. Как могла она так ошибиться? Ведь ей самой с трудом верилось в то, что Тимми может быть благословенным. Он убийца. Темный, как назвал его когда-то Рэй. Темный, как Джек. Почему Рэй так их называл? Он чувствовал это или видел? Она выбрала Тимми, потому что то, что благословенным может быть Рэй вообще казалось ей нелепостью. Раньше. Но если подумать… В Рэе никогда не было никакого зла. Все его грехи — это его лень, чрезмерная сексуальность, лукавство и эгоизм. Можно и дальше перечислять его недостатки, но видимо всех их вместе взятых было недостаточно для того, чтобы сделать его недостойным того света, которым он был одарен. Или дара. Может, это можно называть так? Теперь, когда она на все взглянула по-другому — это уже не казалось таким невероятным и нелепым.
Но даже если бы она не ошиблась, все равно быть с Рэем у нее не было никакой возможности. Джек бы никогда этого не допустил. Это было бы возможным только если убить Джека. Но убивать Джека нельзя, он должен жить. Так говорила Габриэла.
Что же теперь делать?
Отчаяние начало заползать в ее душу. Вот это она запуталась! Запуталась во всем, как муха в паутине, из которой теперь не могла вырваться. Как теперь выпутаться из всего этого?