Благословенный

Сколько раз ей приходилось преодолевать искушение прикоснуться к нему, когда он спал рядом, погладить густые темные волосы, коснуться его губами, обнять, прижаться к нему со всех сил. Но ни разу она не поддалась этому искушению. Когда он сам по привычке во сне обнимал ее, она не противилась, позволяя себе в такие моменты помечтать. Ведь она была уверена, что никогда этого не будет, что когда-нибудь они снова будут вместе. Но по сути они и не были «вместе», как раньше. Они спали в одной комнате, в одной постели, но никогда еще не были такими далекими, такими чужими. Кэрол не понимала, зачем он все это делает, зачем привез ее сюда и держит подле себя. Он ее ненавидел, это было очевидно. Не понимала, почему он не хочет просто ее отпустить. Из вредности, злобы и желания отомстить и наказать. Так она думала. И даже не сомневалась, что он так и сделает. А его злобная и агрессивная страсть, которой он ее безжалостно изводил, удивляла и заставляла недоумевать. И чем больше она ему противилась и сопротивлялась, тем сильнее он напирал. Он больше не бил, но все равно был груб, демонстрировал презрение и полное пренебрежение, как будто она была не женщиной, даже не человеком, а вещью, с которой он мог делать, что угодно. Это возмущало Кэрол, приводило в ярость, она отказывалась принять такое отношение, такое обращение, и сопротивлялась всему этому с не меньшей злостью и агрессией, чем у него. Ни разу она не отдалась ему добровольно, сопротивляясь изо всех сил. Ему приходилось драться с ней и пристегивать наручниками к спинке кровати, чтобы она ему не мешала. Бывали моменты, когда она с трудом сдерживалась от того, чтобы не расплакаться. Она видела, что ему нравится так с ней обращаться, нравилось ее ломать, унижать, в отместку за свое уязвленное самолюбие, демонстрировать ей ее беспомощность перед ним, свою власть над ней. И тем более нелепо выглядело, как после всего он, пренебрежительно и равнодушно отвернувшись от нее, уснув, разворачивался во сне и с нежностью прижимал ее к себе, как раньше. И в такие моменты ей хотелось забыть обо всем и поддаться своим чувствам, тоже его обнять. Но она этого не делала. По крайней мере, пока не засыпала. Просыпались они почти всегда в объятиях друг друга, и тут же отодвигались друг от друга, делая вид, что этого не было. Бывало, что Джек даже грубо ее от себя отталкивал, как будто это она к нему сама прилипла, а он этого вовсе не хотел.

Они почти не разговаривали друг с другом. Он иногда делал попытки завести разговор, в основном, чтобы расспросить, как удалось ей сбежать и прятаться все это время, как жила и что с ней происходило. Его мучило любопытство, Кэрол видела это. Но она молчала, не отвечая на его вопросы. Его это злило. Как-то он даже начал расспрашивать ее о Тиме, как можно спокойнее, тщательно сдерживая эмоции, но не дождавшись от нее ответа, все-таки сорвался и грубо швырнул ее на кровать, с трудом подавив порыв ударить. Сев на нее сверху, он схватил ее за волосы и поднял к себе ее лицо.

— Любишь его? — едва слышно выдавил он, заглядывая в ее глаза.

Кэрол лишь стиснула челюсти, не отводя глаз и вызывающе выдерживая его взгляд. Тогда он стиснул ее горло.

— Отвечай! Или убью!

— Ну, убей, — почти равнодушно отозвалась она, даже не пытаясь защититься. Его пальцы ослабили хватку.

— Надо же, как быстро ты меня забыла! — с болью, которую не сумел скрыть, бросил он, отстраняясь. Кэрол села и отвернулась, ничего на это не ответив. Он молчал, смотря на нее.

— Ты меня больше не любишь? — прошептал он. — Хоть на это вопрос ты можешь мне ответить?

— Нет, Джек, не люблю, — твердо сказала Кэрол.

— Посмотри на меня.

Собрав в себе всю обиду и ненависть к нему, она обернулась, стараясь, чтобы только они и отразились в ее глазах. А он вдруг обнял ее и привлек к себе.

— А я люблю, — шепнул он и погладил ее по щеке, ласково, с нежностью. Потом наклонился и поцеловал, мягко, с чувством, как когда-то, когда между ними все было хорошо. И сердце Кэрол заныло от нестерпимой боли, а глаза защипали от слез. Оторвавшись от ее губ, он снова заглянул ей в глаза. И вдруг грубо оттолкнул.

— Ты врешь! Дура, с каких это пор ты себе возомнила, что можешь меня провести? Я тебе не этот сопляк, которому ты лапши на уши навешала! Он был уверен, что у вас любовь? Поверил, что ты меня больше не любишь? Вот идиот! А ты, не стыдно обманывать мальчика? Он и не понимает, что ты его просто пожалела, подобрала, никому не нужного, жизнью и женщинами обиженного уродца! Лучше бы морду ему исправила за те деньги, которые выложила за операцию этой девчонке! Не стыдно с таким встречаться? Привыкла уже к тому, что пальцем в тебя тычут?

Кэрол побледнела от ярости.

— Заткнись! Не трогай Тимми, слышишь! На себя посмотри, это ты урод, пусть не снаружи, но зато внутри! А с Тимми все в порядке, он нравится женщинам, нравится мне! И мне нравятся его шрамы, понял?