Благословенный

По тому, как поглядывали на нее остальные, она поняла, что все заметили, что она расстроена. Ну и пусть. А чему она должна радоваться? Тому, что была пленницей собственного мужа, который унижал, оскорблял, бил и насиловал? Тому, что никто не мог за нее заступиться, помочь, кроме Рэя, которого она вмешивать в это не хотела, потому что он все равно не смог бы ничего сделать? Джек мог сделать с ней, что угодно, и никто этому не воспротивиться. Ни Шон, который теперь избегал ее взгляда, ни Хок, беспрекословно подчиняющийся Джеку даже тогда, когда был с ним не согласен. Джек уничтожит ее, и все промолчат, сделают вид, что согласны с тем, что он имеет на это полное право, что так и должно быть. Как будто она действительно просто какая-то вещь, его собственность, всего лишь безликая и неживая игрушка, а не человек, у которого есть право самому распоряжаться своей жизнью. И она знала, что он поиграет, поломает и выбросит, как только поутихнет его похоть. Даже если она обратиться за помощью в полицию или к общественности, он все равно выкрутиться. Ему ничего не стоит выставить ее сумасшедшей, оправдав тем самым то, что держит ее взаперти, получить подтверждение от врачей и отправить ее в психбольницу. Конечно, жена-сумасшедшая — это не положительный факт для его политической карьеры, но Кэрол была уверена, что Джек сумеет провернуть все так, что ему это ничем не навредит. Наоборот, еще и героем себя выставит, преданным несчастным мужем, который не бросает жену, которая после длительного плена у сумасшедшей сама окончательно рехнулась. И все будут восхищаться, какой он молодец. И кто станет слушать саму сумасшедшую жену? А еще Кэрол не могла забыть разговор с Джорджем Рэндэлом, который позвонил ей, чтобы сказать, что никогда ей не простит того, что она похоронила заживо его внука, что если его сын окажется слабаком и простит, то он — никогда. Это была не обида, это была угроза, Кэрол поняла. Она нажила себе двух врагов, для борьбы с которыми у нее сил было недостаточно. Они сотрут ее в порошок. Даже одного из них для этого было более, чем достаточно, что уж говорить об обоих. Но Кэрол не боялась. Она давно заставила себя смириться с тем, что обречена. Она помнила о своем видении, о своей смерти. И она больше не верила в благословенного, в то, что он способен ее спасти. Даже если и способен, то возможности быть с этим благословенным у нее все равно не было. Единственный вариант — это забрать детей и сбежать с Рэем на край света. И жить в страхе, что Джек их найдет и, скорее всего, на этот раз к поискам присоединиться и его отец, чтобы вернуть внука. Фокус со смертью на этот раз вряд ли прокатит, даже если получиться опять его провернуть. И Рэндэлы, объединившись, их найдут, в этом Кэрол даже не сомневалась. Рэй умрет, она, скорее всего — тоже. Что будет с лисятами — неизвестно. Так какой тогда смысл, если она все равно умрет, только в этом случае утянет за собой и Рэя? Нет, так она не хотела. Не хотела больше никого подвергать ради себя опасности. Это неправильно. Рэй сейчас выглядел таким счастливым. Веселый, озорной, он сейчас так походил на того Рэя, которого она знала, каким был раньше. С радостью Кэрол заметила, с каким обожанием снова смотрит на него Патрик. Благодаря Рэю ужин был оживленным, веселым, радостным. Шон и Хок явно симпатизировали ему, с охотой общаясь и поддерживая оживленную беседу. Все смеялись над его шутками. Даже Дженни выглядела счастливой, расслабившись и окончательно утратив все свои страхи и опасения. И одной только Кэрол хотелось плакать. Рэй пытался ее развеселить, и она изо всех сил старалась сделать вид, что у него получается. Она мало ела, зато много пила, но сама этого не замечала.

После ужина Шон уехал. С ней остался Хок. Не желая мешать, он ушел на кухню к Дороти, а Кэрол, Рэй и дети, в том числе и вернувшиеся с прогулки малыши, расположились в гостинной на полу на большом толстом ковре. Кэрол, наконец, смола обнять своих сыновей, поиграть с ними. И ее настроение сразу улучшилось, смех стал искренним и веселым. Рэй притащил фотоаппарат и, позвав Хока, попросил их всех вместе сфотографировать. Рассевшись прямо на полу, они сделали несколько снимков. Кэрол и Рэй с детьми на руках в центре, Патрик и Дженни — по бокам.

Потом Хок снова ушел на кухню, сказав, что хочет выпить кофе. Кэрол проводила его благодарным взглядом.

Они долго веселились на ковре с малышами, пока не пришло время укладывать их спать. Подхватив сыновей, Кэрол и Рэй понесли их в детскую, а Патрик с Дженни пошли в ее комнату. Патрик собирался поделиться с Дженни их семейными секретами, рассказать обо всем, как обещал.

Кэрол хотела сама уложить детей, поэтому они не стали звать няню.

Сидя на кушетке, Кэрол держала малышей на руках, прижимая к груди, и тихонько покачивала, напевая их любимую песенку. Рэй, расположившись в кресле, со счастливой улыбкой на губах наблюдал за ними. Дети уснули, но Кэрол продолжала сидеть, прижимая их к себе, не желая отпускать, пока Рэй не поднялся со своего места и не подошел к ним.