Благословенный

— Хорошо, я уйду, но только после того, как ты уделишь мне немного времени, — он притянул ее к себе, но Кэрол яростно вырвалась.

— Ну я же сказала!.. Подожди пару дней.

— Почему я должен ждать? Твои проблемы, твои дети меня не волнуют. Твой сын не при смерти и ничего с ним не станется, если ты оставишь его на полчаса.

— Сейчас придет врач! Отпусти меня, я же сказала нет! В другой раз!

— Да помолчи ты уже… — фыркнул он, вжимая ее в стену. Кэрол пыталась его оттолкнуть, когда внезапно Кевин вскрикнул от боли и, дернувшись, обернулся.

— Отпусти мою маму, — услышала Кэрол голос Патрика, ледяной, спокойный, бесстрашный. И никогда она не слышала раньше, чтобы в его голосе было столько злобы, которую, как казалось, он с трудом контролирует.

Кевин отступил, и она увидела мальчика. Глаза ее пораженно раскрылись, когда она разглядела, каким взглядом он смотрит на Кевина. Внутри у нее все сжалось. Никогда не замечала она у сына такого жуткого, такого страшного взгляда, который так странно смотрелся на маленьком детском личике. Кевин сначала выругался, а потом замер под взглядом черных неподвижных глаз, впившихся в него странным застывшим взглядом, пробирая до самых костей.

— Черт, — вырвалось у Кевина. — Он укусил меня!

Подняв руку, он задрал рукав и посмотрел на предплечье.

— Кэрол, взгляни, он чуть не вырвал у меня кусок мяса! Гляди, как прикусил… кровь… Дьявол, это же звереныш какой-то! Пацан, ты что, больной?

Патрик не отвечал, не отрывая от него глаз. Неподвижный взгляд и застывшее лицо заставило Кэрол подумать о том, что он действительно похож сейчас на хищника, замершего перед нападением, что он сейчас оскалится, зарычит и бросится в атаку, чтобы растерзать, разорвать, уничтожить…

— Сыночек, все в порядке. Это… это человек, с которым я работаю. Мы просто немного повздорили…

Мальчик не двигался, казалось, он даже не слышит, что она ему говорит. А Кевин вдруг смутился, растерялся под взглядом мальчика, увидев, как сильно тот похож на Джека. Словно сам Рэндэл смотрел на него своими невыносимыми пронзительными глазами, и на мгновенье сердце Кевина сжал страх, который он до сих пор питал перед ним. Мужчина попытался изобразить улыбку.

— Привет, Рик. Я Кевин, друг твоей мамы, — он протянул мальчику руку, которую тот проигнорировал, тщательно и настороженно разглядывая незнакомца.

— Неправда. У моей мамы нет друзей.

— Теперь есть. Теперь я стану и твоим другом.

— Нет. И с мамой вы дружить не будете.

— Почему? — изумился Кевин непреклонности и властности, прозвучавшим в голосе ребенка.

— Нам не нужны друзья.

— Ты не прав. Друзья всегда нужны.

— Нет.

— Хорошо, это твое личное мнение. Тебе, может быть, и не нужны, но твоей маме нужны. Ей одиноко, ей нужна поддержка…

— У нее есть я.

— Ты — это само собой, но ведь ты сын, а…

— Моя мама не будет тебя любить, не будет с тобой встречаться. Ни с тобой, ни с кем другим. Оставь ее в покое и не приходи больше сюда, никогда.

Лицо Кевина слегка перекосило от ярости.

— Малыш, иди в свою комнату, поиграй. Разве мама не учила тебя не вмешиваться во взрослые дела? Я буду дружить с твоей мамой, буду приходить сюда, и тебе придется с этим смириться, нравится тебе это или нет. Так что лучше тебе все-таки быть со мной более дружелюбным. А теперь беги к своим братишкам, нам с мамой надо поговорить. И не вмешивайся больше.

Черные глаза Патрика загорелись, но ни один мускул не дрогнул на лице.

— Если ты сейчас не уйдешь, я позвоню папе и расскажу ему, что ты обижаешь меня и домогаешься мамы. Расскажу, как ты хватал ее руками и как грубил мне. Ну, может, слегка приукрашу, чтобы папа разозлился посильнее.

Кевин побледнел и в замешательстве перевел взгляд на Кэрол.

— Если я захочу позвонить отцу, она не сможет мне помешать, — резко бросил Патрик. — И я позвоню, если не оставишь нас в покое. Я не собираюсь терпеть таких ублюдков, как ты, не позволю тебе командовать в моем доме и досаждать моей маме. Я еще спрошу у мамы, не обидел ли ты ее, и если да, то уже точно позвоню папе. Он любит нас и разорвет тебя на кусочки за то, что обижал меня и приставал к маме.