Благослови зверей и детей

Он сиганул вниз. Ворота были заперты на цепь и засов. Едва коснувшись подошвами грязной земли, он схватился за цепь, выдернул засов и, ухватясь за перекладину, настежь распахнул ворота; потом без промедления бросился к ограде, цепляясь руками и ногами, в едином порыве взмыл наверх, пока бизоны не успели поддеть его на рога.

Далее события развернулись столь стремительно, что Коттон едва не свалился вниз. Как ему показалось, под наружной оградой замелькали шляпы. Потом послышался чудовищный топот и гул, шляпы исчезли, раздался треск, в воздух взлетели щепки, и Коттон успел подумать: «О Боже, они пробили наружную ограду…» Затем внизу, под ним, бизон и две самки попытались протиснуться через открытые им ворота, клетка заходила ходуном, Коттон упал ничком, вцепившись пальцами в доски, а осатаневшие бизоны проскочили через ворота № 2 в большой загон и, вместо того чтобы бежать к воротам № 3 и поставить на этом точку, описали круг и рванулись обратно в тот отсек, из которого выскочили и где оставалось остальное стадо.

Будь его воля, Коттон бы в голос выматерился. Будь он плаксой, он бы запрудил весь загон соленой водицей разочарования. Но вместо этого он спрыгнул вниз и – черт с ней, с опасностью! – закрыл ворота № 2, вышел через ворота № 3, миновал грузовик и прессованное сено, отдуваясь, завернул за угол и двинулся вдоль наружной ограды, повторяя про себя: «Не дай Бог! Не дай Бог, если бизоны прошибли стенку, когда на ней сидели ребята… Это моих рук дело! Я убийца. Они погибли – все до одного…»

14

Коттон наткнулся на них у огороженного прохода. Все были целы.

Но они снова раскисли. Приткнувшись у забора, они приникли к столбам, как к друзьям детства, и, заикаясь, сообщили Коттону, что все бизонье стадо бросилось на ограду и чуть не своротило ее, когда они сидели наверху, а Коттон с облегчением оперся о перекладину, снял каску и рукавом вытер пот со лба.

– Где моя подушечка? – ныл Лалли-2.

– Я ноги стер! – сокрушался Гуденау.

– Почему мы назад не повернули? – канючил Лалли-1. – Мы бы уже давно во Флагстаффе были, если бы не мой драгоценный братец.

– Не забывай о братьях наших меньших! – изрек Шеккер.

– Трах! Шмяк! – в восторге вспоминал Тефт. – Как они врежутся в забор… трах-тах-тах!

– Заткнитесь, – с отвращением произнес Коттон. – Надо пораскинуть мозгами.

Он прислушался. В загоне все еще колобродили бизоны – хорошо, что на шум не повыскакивали из палаток и автоприцепов аризонские охотники! А еще он прислушался к писунам: они жаловались, что транзисторы включить нельзя, что сил нет, ну никаких, и что с самого начала ясно было – только психи могут за такое дело взяться. Судя по всему, писуны опять были готовы расклеиться. Дурацкий повод всегда найдется: то птица из кустов вылетит, то полицейская машина из-за угла выскочит, то бензин кончится, а теперь вот их согнали с забора несколько эмоционально неуравновешенных бизонов. Были бы писуны нормальными американскими мальчишками, которые любят кукурузные хлопья и брызгаются дезодорантом, Коттон бы их живо привел в чувство – да они не такие. Они мысленно все еще там, на заборе, шляпами размахивают. А озверевшие бизоны все еще кидаются на них. Нужен был план, и поскорее. Но сперва стоило применить испытанное средство.

– А ну, пальчик за пальчик, – сказал Коттон. – Живо!

Они заколебались.

– Ну, живо же! – настаивал на своем Коттон.

Он прислонился к столбу, вытянул руки, а они медленно, неуверенно приблизились к нему, образовали магическое кольцо и замкнули круг, опустив головы.

Закрыли глаза.

Обнявшись, нежно потыкались друг в друга носами, пальцами коснулись лиц.

Прошла минута, другая. Глухие, немые, слепые, но объединенные надеждой и страхом, укутанные в теплый мех человечности, они стерегли то, что создали вместе за это лето.

И средство снова сработало. Даже подступить к ним волчья стая не посмела!

Коттон открыл глаза.

– Вот что, парни, – сказал он, – попробуем по новой.

Кольцо разомкнулось – как им хотелось, чтобы оно помогло!

– А почему бы и нет? Сейчас почти утро, и без машины мы все равно попадемся. В тот раз ведь все почти получилось – хотите верьте, хотите нет. Когда я открыл ворота, три бизона проскочили в другой отсек, но потрясены они были не меньше нашего и вернулись назад. От нас требуется одно: без шума поднять все стадо, чтобы оно бросилось бежать и уже не останавливалось. И я знаю, как этого добиться.

Вот что они сделают, объяснил Коттон: кто-то встанет на пост у ворот № 1, кто-то – у ворот № 2. Ворота № 3, ведущие наружу, останутся открытыми. Когда стадо минует ворота № 1 и № 2, те двое спрыгнут вниз и закроют их, чтобы ни один бизон не повернул назад. Тогда стадо в суматохе конечно же двинется в единственно возможном направлении – к последним воротам.

– Кто будет дежурить у ворот? – перебил Коттона Гуденау.

– Я и Тефт.

– Нет, это нечестно, – опять вспомнил о справедливости Гуденау. – Дежурить будем мы с Шеккером. А то от нас никакой пользы. Меня просто стошнило, а из-за Шеккера мы сунулись в закусочную в Флагстаффе. Теперь наша очередь сделать что-нибудь стоящее.