Благотворительные обеды

И тут он заметил сеньор. Он обнаружил их в тот момент, когда поворачивался, чтобы уйти. Недалеко от пруда почтенные старухи из местной «Гражданской ассоциации» прилипли к каменной ограде, как летучие мыши. Они были бледны, но невозмутимы, как-то слишком спокойны. Почему же он не заметил их раньше? Все семь или девять, в полном составе, апатичные, рассеянные бабули, с которыми он недавно прощался под моросящим дождиком у ворот церкви, семь их было или девять? в такой час? Божьи одуванчики, домохозяйки, подсоблявшие убивать котов в приходском храме. Они прятались и бегали от него, пока он не ушел со двора, но почему? Чтобы не обнаружилось их соучастие в убийстве котов? Наверняка оно не соответствовало их понятиям о приличиях. Решив, что он ушел, они ожили, неторопливо задвигались, заговорили, зашушукались и стали потихоньку прощаться, освещенные луной, каждая, как прежде, с зонтиком в руках — на случай дождя. Они окружили Лилий. Пошептались. Раздали советы. И ушли домой через широкие ворота, на этот раз — друг за другом, молча, как воры. Когда ушла последняя, Танкредо вернулся к Лилиям.

— Эти сеньоры из «Ассоциации», — сказал он, — что они здесь делали?

Самая маленькая из Лилий подошла вплотную к Танкредо и посмотрела ему в глаза. От ее пожелтевшего лица веяло холодом и становилось страшно. Лилия покачала головой.

— Вы спрашиваете лишнее.

В это время где-то вдалеке зашумел мотор «фольксвагена», звук нарастал, приближался к воротам и словно заряжал электричеством Лилий и Танкредо.

— Альмида, — сказали они.

— Явились, — сказал Танкредо.

Но открывать ворота не побежал. Не мог. Его охватила паника. Весь мир, эта ночь — все стало напрасным. К тому же он не обманывал себя: в глубине души он надеялся, что Альмида и дьякон не вернутся, исчезнут навсегда, как многие-многие в этой стране, а пустой «фольксваген» найдут на какой-нибудь загородной свалке, и в пятницу утром газеты выйдут с заголовком «Пропали священник и дьякон».

— Танкредито, идите в кабинет, — сказали Лилии. — Сан Хосе, должно быть, там. Мы видели, как он выходил из кухни. Дайте ему знать. Сделайте вид, что зазвонил телефон, и вы хотели снять трубку. То, что мы проснулись, чтобы встретить падре Альмиду — дело житейское, а вот то, что вы в алтаре милуетесь с барышней Сабиной — это дело довольно необычное, правда? Идите быстренько, пока они вас не увидели.

В этот момент широкие створки ворот распахнулись. Их толкал, пропуская «фольксваген», сам дьякон, сгорбленный и поникший, и машина въехала, дробя тени светом фар.

— Лилии все знают, — повторял Танкредо, Лилии шпионили за ними постоянно, всю жизнь. Никогда они с Сабиной не были одни. Он бросился в кабинет, как будто и впрямь зазвонил телефон.

Танкредо поднял трубку, в полной уверенности, что телефон звонил, но трубка молчала. Слышался только далекий, постепенно смолкающий треск. Он положил трубку. Если бы в этот момент в кабинет вошел Альмида, Танкредо сказал бы, что звонил телефон. Этим можно было объяснить, почему он не спит и находится в кабинете. Он скажет, что волновался, почему падре и дьякон так долго не возвращаются. И ни словом не обмолвится о том, что поющий священник сейчас в храме, с Сабиной, в алтаре. Это было самое скверное, самое невозможное: объяснить присутствие пьяного Матамороса в такое время. Но никто не вошел. Танкредо зажег свечу и поставил ее на пишущую машинку. Он ждал довольно долго, сидя на краю черного письменного стола и пристально глядя на телефон. Сколько прошло времени? Он так и не услышал ни голосов Альмиды и дьякона, ни их шагов на лестнице. Может, они давно прошли к себе? Казалось, что вместо живых Альмиды и Мачадо приехали два бестелесных привидения. Сам не замечая, он снова поднял трубку и уставился на телефон. Свеча потихоньку догорала.

— Кто это был, Танкредито? — услышал он голос одной из Лилий. — Кто это мог быть, если телефон не звонил?

Он с удивлением увидел одну из старух, самую маленькую, все еще вооруженную лопатой, с засученными рукавами и перепачканными землей руками.

— Никто, — сказал он.

— А падре Сан Хосе, Танкредито? Я его не вижу. Может, он пошел в туалет? Позаботьтесь о нем, очень прошу вас. Мы скоро придем. Неужели достопочтенный падре ушел, мы себе этого никогда не простим, что делать порядочному человеку в такое время на улицах Боготы?

— Он в храме, — сказал Танкредо.

— В храме!

— В алтаре.

— Наверняка молится, какой чудесный святой отец!

Лилия осенила себя крестом:

— Скажите ему, что мы скоро к нему присоединимся.

Только не говорите, ради Бога, где мы и что делаем, Христом Богом прошу.

— А Альмида?

— Про Альмиду и Мачадо забудьте. Они приехали от дона Хустиниано с больными животами. Что они ели? Кто знает. Чем их кормили, чем они объелись? Никто не знает. Может, их отравили. Мы уже отнесли им настоечку из водной мяты, чтобы спали, как подобает ангелам.

Она вышла, но тут же вернулась и поправилась:

— Чтобы спали. Просто, чтобы спали, как подобает этим двоим.