Благую весть принёс я вам (СИ)

Тот боязливо поёжился, но подчинился. Пригибаясь, вскарабкался на вал, полуприсядя глянул меж верхушек частокола.

- Что-то с большими трубками мудрят, великий вождь. Суетятся что-то...

- А остальные что? - крикнул Головня.

- Пока ничего... растянулись вереницей.

Головня, не сгоняя с лица шалую улыбку, снова обозрел лучников, сказал Лучине:

- Хорошо, что мало их. С одного боку только нападать могут. Иначе мы бы тут... - Он не договорил, крикнул стрелкам: - Держись ближе к стенам, ребята! А кто побежит - того я вот этой штукой самолично... - он похлопал по громовой палке за спиной.

И тут небо вновь будто разломилось пополам и с оглушительным скрежетом начало проседать на землю, как трухлявая крыша сруба. За спинами лучников разверзлись пылающие чертоги Огня: неведомая сила расшвыряла шкурницы, подбросила к оплывшему небу разломанные сани, косы и маслобойки, разорванные мешки, осколки посуды. Всё это взмыло ввысь, крутясь в тучах снега и земли, и осыпалось обратно убийственным дождём, частично скатившись на глинистое дно образовавшихся воронок.

В куче вырванной земли, среди разного хлама и обломков виднелись посеревшие руки, недвижимо лежали тела в грязных меховиках, в воронку скатилась чья-то голова. Становище, точно огромный зверь, отозвалось на удар мучительным воем. Неистово заливались лаем собаки.

- Эвон как бьют, - пролепетал Лучина. - Не удержать...

Головня, снова выпрямившись, облизал пересохшие губы.

- Кто двинется - убью! - рявкнул на заколебавшихся стрелков. Повернулся к наблюдателю на валу. - Ну что там?

Наблюдатель вдруг откинулся назад и, взмахнув руками, съехал на спине вниз по склону. Лицо его было в крови. С той стороны частокола посыпался перещёлк громовых палок, точно затрещали, ломаясь, дрова в огромном костре. И, отзываясь на этот треск, зазвенели брёвна в частоколе, от которого, взрываясь опилками, отлетали мелкие кусочки. Головня заорал:

- Лучники, к бою!

И кинулся на вал, презирая опасность. Лучина с охранниками бросился за ним.

Пришельцы готовились в третий раз бахнуть из больших трубок - возились вокруг них, чуть не сталкиваясь лбами.

- Этак они нам весь стан разнесут, - дрожащим голосом произнёс Лучина.

- Не разнесут, - процедил Головня, скидывая на снег лосиный череп.

- Лёд их возьми, и ведь стрелой не достать, - простонал Лучина.

Грянул ещё один залп. На этот раз рыбохвостые капли угодили точнёхонько в частокол, выломав три неровных, оскалившихся кусками расколотых брёвен, дыры, зиявших сквозь бурлящий снежный дым. Шмякнувшиеся оземь Головня и Лучина с охранниками сплёвывали забившуюся в рот кисловатую талую водицу.

- Луки! - заорал вождь, поднимая лицо из снега. - Луки к бою!

Повисшую после отгремевших взрывов тишину разорвали отрывистые звуки щёлкающей речи и нестройные кличи воинов. Враги шли на приступ. Головня сорвал со спины громовую палку, вскочил, прицелился, положив её между уцелевшими верхушками частокола. Выстрелил и спрыгнул вниз, спасаясь от ответной пальбы.

- Стреляйте!

Будто стая куропаток затрепетала крыльями, взмывая в небо - стрелы, шелестя оперением, полетели во врагов. Оставшийся наверху Лучина проследил за их полётом. Сообщил изумлённо:

- Отскакивают от голов! Это... демоны!

Вождь прошил его сердитым взглядом, снова махнул лучникам.

- Ещё раз!

Опять загремели выстрелы громовых палок, и ещё одного охранника снесло убийственной силой. Второй спрыгнул с вала, подбежал к вождю, тяжело дыша. Головня даже не посмотрел на него.

Новая туча стрел ушла к облакам, на несколько мгновений исчертив рябью тёмно-сизое, в потёках, небо. Лучина уже нёсся к ближайшей дыре, крича на бегу:

- Копейщиков туда! Копейщиков!

Копейщики были рядом: возглавляемые Паром, они растекались по пролысине, оставленной взрывающимися железными каплями, смыкали ряды. А в разверстые, зубастые пасти брешей уже втекала, торжествующе вопя, рыжая толпа пришельцев. И по этой толпе, испятнанной чёрными овалами лиц, катился, разрывая сухой воздух, стрёкот выстрелов, валивший таёжников целыми рядами, точно скошенную траву. Враги перескакивали через неровные пеньки, оставшиеся от брёвен частокола, палили, присев на одно колено. Один из пришельцев упал, споткнувшись, заорал благим матом - его не слышали, толпа текла неостановимо, вдавливая товарища в снег.

Стрелки кинулись кто куда, не слушая надсадных воплей Головни, побежали, бросая луки, врезаясь в бойцов из подкрепления. Головня пальнул, не целясь, из громовой палки, хотел выстрелить ещё раз, но тут оружие заело. В отчаянии дёргал он за металлический язычок в железной петле, приводивший в действие смертоносное устройство - палка больше не издавал ни звука. "Ну почему именно сейчас? - взвыл про себя вождь. - Что за невезуха!".

Вокруг него стоял несмолкаемый грохот. Воины кидались к вождю, закрывали его телами и падали один за другим. Головня в ярости отшвырнул палку и выхватил нож - длинный, с продольной ложбинкой посередине, с костяной, чуть загнутой, рукоятью. Над его головой полетели камни и дротики - прибыла подмога.