Blank

Мы были в такой позе, не замечая ход времени. Все в кабинете со временем прекратили свои дела и смотрели на нас, словно ожидая команды. По биению сердца Мей я понимал, что она сейчас не сможет ничего сказать. Все что она прошептала:

– Я не могу… – может это и сподвигло Эми взять инициативу на себя.

Эми: – Мы все боремся за хорошее дело. Но как вы видите, нельзя забывать и ради кого вы это делаете. У многих из вас есть семьи – так пусть они вас не потеряют. Поэтому как заместительница главы, я приостанавливаю нашу деятельность. Это решение обжалованию не подлежит. Период неактивности может быть продлен.

Мила: – ЧТО?! Ты ведь не можешь такое сделать!

Тони: – Да, Мей все еще глава! У тебя нет прав на это!

Эми: – Мей признана недееспособной и необъективной. Так что главенство, пускай и временно, достаётся мне.

Тони: – Как ты можешь…

Эми: – Я должна это сделать. Так что я прошу, покиньте администрацию и ожидайте сеанса связи.

Тони: – Ты ошибаешься, если думаешь, что наши планы заканчиваются за стенами этого здания.

Мы остались втроем в этих холодных стенах. Когда все ушли, мама ослабила хватку и подняла голову.

Мей: – Спасибо… Я бы не смогла это сделать…

Эми: – Я понимаю. Это у тебя читается по глазам. Тебе бы умыться, – с ухмылкой произнесла она.

Мей: – А-ха-ха-ха, ты, как всегда. – они дуэтом посмеялись.

– Мама, а что теперь будет с твоей работой? Что ты теперь будешь делать?

– Посвящу все время тебе.

Мы покинули рабочее место и спустились в холл. Джеймс принял наше уведомление о приостановке деятельности партии, и мы покинули эту политическую гонку.

Снаружи рядом с машиной стоял Нельсон. При виде Эми его щеки покраснели, и он поправил костюм. Все удивились, когда она обняла Нельсона. Он так совсем замер.

Нельсон: – Госпожа Эми… то есть, Мисс Эми, я…я.., – Нельсон так и не смог сказать ничего внятного.

Мей: – Голубки, нам бы вернуться домой. – этим она смутила обоих.

Все дорогу мы с мамой не отпускали руки. Нельсон все чаще стал смотреть на планшет в приборной панели.

Эми: – Нельсон, ты поменял маршрут?

Нельсон: – Да, знаю, но здесь прекрасный вид, – и он был прав, мы проезжали сквозь зеленную аллею. Это участок дороги, которые «зарос» деревьями и травой. Здесь мы чувствовали такой свежий лесной запах. Где-то в глубине была слышна дробь дятла. Так же вся эта природа выпускала успокаивающие флюиды. Вновь компьютерная графика дурманит сознание.

– Это прекрасно, – мы почти хором отреагировали.

Мы доехали до дома Эми, где с ней распрощались. После Нельсон изменился в лице. Некогда добрый взгляд заменился напряжением.

– Госпожа, мне кажется, что за нами ведется слежка.

– Так ты ради этого повез нас через ту аллею?

– Я лишь хотел проверить свою догадку.

– И как давно ты ее подметил? – судорожно спросила Мей.

– Неделя. За нами ездит одна машина в течении 2 дней, потом машина менялась. Сегодня была первая машина.

– Хорошо, ты молодец, – и вновь спокойствие в голосе, но дрожь в руке.

После этого разговора все были настороже. Мей изредка покидала дом. Подозрительные машины перестали проезжать мимо нашего дома. Но все равно ощущался чей-то взгляд из-за угла.

В доме усилилась защита: всяческие датчики установились по периметру двора и дома, несколько камер вели наблюдение целыми сутками, сканируя лица приходящих. В виде охраны в доме появились боевые андроиды. Все с небольшим страхом смотрели на их вооружение.

Нельсон: – Госпожа, что мы планируем делать?

Мей: – Переждем немного времени. Надеюсь, его хватит, чтобы все улеглось, а пока будем готовиться к худшему.

Нельсон: – Полагаете, они просто так вас не оставят?

Мей: – Мы сбежим прочь отсюда…

Нельсон: – Госпожа, вы уверены? Вы столько лет…

Мей: – Сейчас есть другие приоритеты, – она взяла меня за руку. Ее прежде теплые и нежные ладони стали веять холодком и дрожью.

Нельсон: – Хорошо, Госпожа. Что бы вы ни сделали, я буду рядом с вами.

Мей: – Большое спасибо, друг, – она впервые на моей памяти приобняла Нельсона.

Нельсон: – Госпо… для всех нас вы самый дорогой человек. Вы дали нам всем кров, работу и надежду. Когда мы имели «ничего», вы дали нам «всё», – я навсегда запомнил его слова.

«Я все еще не понимаю, зачем вся эта война, если приходится вырезать целые поселения? Мы ведь жили в маленькой деревне, вблизи Равиля. Каждый знал друг друга, и от этого было лишь больнее видеть изуродованные тела близких. Чьи-то тела были изуродованы до неузнаваемости. Кто-то старался сдержать, быстро вытекающую кровь. Кто-то был парализован видом собственных внутренностей»

Наш некогда уютный дом был уничтожен при атаке на Равиль. Мы просто оказались не в том месте, и не в то время… – на этом моменте парень в маске вздрогнул. Никто об это не говорил, но каждый видел его дрожь в руках.

«Больше половины деревни оказалась под огненным дождем, а остальную разрывала паника. Тем, кому посчастливилось выжить, была уготована тяжелая ноша – пытаться выжить, когда остальные заживо сгорали; стараться не слышать их вопли и мольбы, ведь им уже не помочь. Я все еще не могу забыть их голоса…