Бланманже

      Ничего удивительного, что с резиновым членом в заднице и с пыхтящей Машкой сверху, я не услышал скрежета замка.

      Дверь отперли снаружи.

      Бодрый голосок мамы возвестил:

      — Женька! Ты дома? Мы приехали!

      Меня как током шибануло. Не тем током, что в квартирных розетках течет, а тем, что вдоль трасс на мини-эйфелевых башнях по кабельным тросам бегает.

      Машка тоже услышала. Глаза вылупила, попрыгала еще по инерции. И замерла статуей Венеры. А я под ней, прижатый, статуей «Вакх поверженный». Ибо ни вылезти не могу, ни дотянуться до покрывала, чтобы эту красоту неописуемую хоть прикрыть бы. Ведь сейчас…

      Старшая сестренка первая сунулась ко мне в комнату:

      — Жень, мы дома! — сказала и на нас, глазами хлопающих, сама глазами захлопала. Встала на пороге, а дверь нараспашку.

      — Вижу, — проблеял я. — А что так рано? Вы ж до понедельника хотели там остаться?

      — Да там сваты приехали у деверя, — пояснила уже мама, заглянув через плечо своей дочери. И тоже встала, тоже глазами захлопала. Договорила рассеянно: — А ты же знаешь, я их дядьку Митю на дух не переношу.

      — Жень, ты нигде ту фиговину на батарейках не видел? — пришел папа.

      Что ему было надо, я понятия не имел. Вечно дома и в гараже ничего без меня найти не может! Но отец уставился сперва на ползающий по полу вибратор на батарейках, который Машка выдернула из меня, но выключить забыла. А потом папа перевел взгляд на саму Машку. И я не придумал ничего другого, кроме как обеими растопыренными пятернями кое-как прикрыть ее мячики от нескромных взглядов своего семейства. Хорошо хоть дед…

      Вот зря я его вспомнил. Дед тоже не заставил себя долго ждать. Растолкал отца, мать и любимую внучку. Впёрся в первые ряды. Оглядел представшую картину с разных ракурсов. И выдал вердикт:

      — А вы говорили — гей?! Женька, молодец! Так держать, хорошую девку себе отхватил, здоровую. Вот только дрын в зад себе зачем засунул? Не больно?

      — А я и не говорил, что я гей, — пробормотал я, чувствуя, как часто бьется Манькино сердце под моей пятерней. Как будто в самый сосок выскочило. — Я — яойщик.

      — А я — яойщица! — представилась Машка. Пискнула, точно мышь из мышеловки. Вежливая мышь.

      — Извините… ребята… — пробормотала мама, медленно приходя в себя от шока. — И вы, девушка…

      — Мама, пап, это Маша, — объявил я родителям. — Мы вместе работаем.

      — Хорошо, очень приятно, вижу, — кивнула мама. И стала мягко, но настойчиво выталкивать семейство в прихожую.

      — Жень, так ты не видел ту фиговину? На кухне валялась! — вспомнил папа с порога. Мама дала ему пинка.

      — Под столом посмотри! — крикнул я отцу. — Может, кот на пол скинул?

      — Ага! Точно! — отозвался уже с кухни папа.

      Дверь закрылась, последним мама уволокла за руку разулыбавшегося деда.

      Но стоило нам с Машкой выдохнуть, как дверь снова открылась, просунулась мордочка сестры:

      — Вы, яойщики! Только не вздумайте удрать! Закругляйтесь, одевайтесь — и марш чай пить! С пирогами с малиной. И с этим, как это… с бланманже!

      — Угу, — сказал я. — Там еще пирожные в холодильнике — выложи на тарелку.

      — Сладкоежка! — хмыкнула сестра. — Как у тебя только жопа не слиплась от столького…

      Не договорив привычную обвиняющую фразу, сестрица наткнулась взглядом на силиконовую запчасть. Кхекнула прямо как дед. И наконец-то убралась с глаз долой.

      — Бли-ин! — проныла Машка. Вся прямо осела, словно весь воздух выдохнула разом.

      — Да уж, вовремя они… — буркнул я.

      — Такой оргазм слили! — сокрушалась о своем Машка. — Мой первый раз! Лишение девственности — это ж!.. А я — чуть не описалась.

      Я невольно протянул руку пощупать.

      — Я сказала «чуть не»! — обидчиво заметила мое поползновение Манька. Но тут же сменила гнев на милость. — А может, сейчас быстренько закончим, а?

      — А может, ты за меня замуж пойдешь, а?

      Машка, ошарашенная предложением, вытаращилась на меня, как на лунатика.

      — Так ты гей или нет? — уточнила она на всякий случай.

      — Мань, как я могу быть геем, если ни разу не спал с мужиками? — воззвал к логике я.

      — Верно, но… Ты ж яойщик. И вон не против вибратора в заднице, — выдвинула она аргументы.

      — Будем по вечерам вместе аниме смотреть, — гнул свое я.

      — Так ты серьезно, что ли? — не верила Машка.

      — Угу.

      — Ванна занята! Надолго! Дед с радости на себя ваш ликер вылил, пол-литра, — сунулась сестра. И запулила в нас пачкой влажных салфеток. — Долго вас еще ждать?! Чай стынет! Мать подробности про Машку хочет!

      — Да отстань ты! — гаркнул я. — Я тут предложение руки и сердца делаю! Не мешай!

      Сестра захлопнула дверь, пулей улетела. Ее вопль раздался в гостиной, но был слышен на всю квартиру:

      — Женька жениться собрался!! Девчонку с себя не спускает, пока не согласится!

      — Мои гены! — с гордостью отозвался с кухни папа.

      — Вот любовь к фиговинам на батарейках у него точно от тебя! — сказал папе дед из ванны, всё прекрасно расслышавший сквозь шум душа. — А вот природное обаяние — это от меня!

      — Женечка, а может, стоит сперва институт кончить? — неуверенно предложила мама из гостиной.

      — Универ, мама, — машинально поправила сестра.