Блатной конвейер

Катя медленно выпрямилась над застеленной кроватью и посмотрела на жениха с укором.

— Сева, ну почему ты во все вставляешь какую-то механическую логику? Во всем тебе видится причинно-следственная связь.

— Увы, детка, — рассмеялся Всеволод, — она во всем как раз и существует. Закон природы!

— Я тебе не детка! — нахмурилась девушка. — И законы тут ни при чем. Каждый человек — это личность. Он индивидуален. А ты всех меряешь по какому-то шаблону.

— Ну-ну! Я же пошутил, Катя, — примирительно проговорил Всеволод и полез обниматься. — Конечно, каждый человек индивидуален. Я твоего отца безмерно уважаю, а вот он меня, кажется, недолюбливает.

— Недолюбливал — давно бы за порог выставил. У него это просто.

— А что, были прецеденты? — сразу же спросил Всеволод и шутливо нахмурился.

— Пошли обед разогревать, Отелло, — подтолкнула жениха в спину Катя. — Просто я его хорошо знаю, и знаю, как он решает проблемы. А насчет тебя… он снисходительно относится к современной молодежи и к современной жизни. А тут ее типичный продукт. Если тебя беспокоит отношение моего отца, то понравиться ему очень просто.

— И как? — усаживаясь за кухонный стол, поинтересовался Андреев.

— Пойди работать в полицию и работай честно.

— Ну, на фиг! А другие варианты?

— Шофером, на стройку… короче, живи простой обычной жизнью. Можно учителем в школу.

— Значит, журналист и политик — это не простая и не обычная жизнь? Я не могу жить простой жизнью главного редактора газеты, простой жизнью политика?

— Можешь, — заверила Катя. — Пока я тебя люблю — можешь. Это твоя страховка. Отец уважает мои чувства и верит, что полюбить уж совсем никчемного человека я не могу.

— Спасибо, Катя. — Всеволод согнулся в поклоне и стукнулся лбом о стол.

Замок входной двери громко щелкнул, в коридоре раздались тяжелые мужские шаги и знакомое покашливание майора Полякова. Катя закрыла кастрюлю, в которой разогревала щи, и поспешила навстречу отцу. Всеволод, оставшись один на кухне, вздохнул и стал смотреть в окно.

Катя что-то щебетала в коридоре, отец односложно басовито отвечал. Потом голоса затихли, и в кухне почувствовался тяжелый запах дешевого курева.

— Бездельничаете? — спросил Поляков, заполняя собой весь дверной проем.

Он без улыбки протянул свою широкую ладонь Всеволоду, чуть тряхнул ее и повернулся к ванной, на ходу заворачивая рукава форменной рубашки.

— У нас обеденный перерыв, — успел сказать в спину будущему тестю Всеволод.

Поляков долго и тщательно мыл руки, потом появился на кухне, источая вместе с запахом дешевых сигарет еще и запах земляничного мыла. Он тяжело уселся за стол напротив Андреева, машинально взял кусок хлеба, отломил и сунул в рот.

— Что-то вяло стали твои писаки свое мнение выражать, — сказал он, принимая из рук дочери тарелку.

— В смысле? — не понял Всеволод. — Что не так?

— Пасетесь вы на неразрешимых проблемах или на проблемах, которые требуют для решения больших денежных затрат. Популист ты, Сева, вот что я тебе скажу.

— Извините, Иван Захарович! Я считаю как раз наоборот. Писать о всякой мелочи, сор по крошкам собирать? Озвучивать как раз надо проблемы серьезные. Вы про свалку сейчас намекали? Согласен! Захоронить это безобразие, рекультивировать земли, обустроить современную свалку в другом месте — это требует колоссальных средств. Но власть для того и существует, чтобы эти проблемы решать, ставить вопросы выше, выбивать деньги из бюджета, отстаивать свой бюджет. А то, что у нас зимой трубы текли, так это проблема директора ЖКХ. Извините, частная проблема, а не социальная.

— Конечно, частная, — хмыкнул Поляков в ложку со щами. — Директор ЖКХ — племянник главы администрации. Кто же его трогать разрешит.

— А когда это вы слышали, чтобы я у кого-то разрешения спрашивал? — взъерошился Всеволод. — По-моему, на меня как раз давят все кому не лень то за непредвзятость мнения, то за то, что не оглядываюсь на чины и звания. Уж если кого-то обвинять в нашем городе, так это вас — полицию. Извините, присутствующие не в счет.

— Ну-ну, — поощрил Андреева Поляков. — Чего тебе в полиции не так?

— Все не так! — рубанул рукой Всеволод. — Все и с самого начала. Милиция была плоха, это признал сам президент. Поэтому и реформу провели, поэтому и создали на базе старой структуры новую — полицию. Ну, а что изменилось? Прошла внеочередная аттестация, выгнали двоих пьяниц и пятерых, у кого возраст пенсионный. Извините, не выгнали, а проводили на пенсию. И что же стало лучше, что исчезло из того, за что милицию хаяли? Поборы в ГИБДД как были, так и остались. Следователи как не хотели работать, так и не хотят. Вон, сосед у меня! Три раза к нему в гараж пацаны залезали. И что? Все повесили на одного неблагополучного, с которого и взять-то нечего. А трое из тех семей, кто смог деньжат собрать и принести, оказались свидетелями. Хотя весь район знает, кто и как лазил. А похищенное где? Мужика обули тысяч на двадцать. Кстати, в третий раз даже дела не возбудили и его не уведомили. А еще я могу про шубу рассказать…